Знаешь, как было? Продолжение. Чужая территория

– Мы все обустроим лучше, чем в вашей захудалой больнице. Анечке пора домой. Скоро уже новый учебный год. Она и так здесь у вас столько времени провалялась. А дома сразу пойдет на поправку, да, Анечка?

– Вы о чем сейчас говорите… Какая учеба? Она еще даже…

– Пусть едут домой. Выписывайте. Под расписку, – неприятный голос Елены Петровны подытожил препирания сторон.

– Слышали, выписывают ее…

– Ага… Они уже с нашими договорились, все на подработку согласны. Желающих хоть отбавляй, знаешь, сколько платят?

– Знаю. Ей же постоянный уход нужен.

– Даже скучно без нее будет. Такой цирк бесплатно.

– Да… Год назад умерла, а теперь домой едет. Кто бы мог подумать.

– Чудо. Просто чудо. Вот ведь, как в жизни бывает.

Рита уже хорошо соображала к тому времени, когда ее собрались «выселить». Буквально накануне пришел Кирилл со своим оборудованием, и она на своем языке попыталась ему сказать, что ее решили выписать. Они уже давно понемногу общались, и он понимал ее с полуслова, вернее с «полузвука».

– Все под контролем. Все знаем. Вот телефоны, я положу тебе в документы. В твой телефон номера забил – и свой, и Всеволода Юрьевича. Мы на связи. Звони нам. Перевозить тебя пока нельзя. Будешь у них. Что делать, знаешь.

Рита кивнула.

* * *

Большой белый дом. Пафосный. Особняк, кричащий о роскоши внутри и статусе хозяев. Сразу именно эти слова пришли на ум Рите, когда ее привезли. То ли дворец, то ли замок, то ли усадьба для съемок фильма. Куча смешанных стилей, цветов и антуража перемешались, как попало. Аляповато и дорого. Очень дорого.

Она сразу увидела мужчину. Своего, якобы, отца. Он стоял на крыльце, поджав губы, и настороженно и серьезно смотрел, как Риту в каталке завозят в дом.

– Внизу пока будешь жить, Анечка. Так, твоя комната теперь здесь, глянь, как обустроили. Наконец ты дома. Дома стены помогают. Все равно, ничего там они не могут эти врачи. Лежишь там. А тут сразу на поправку пойдешь, – новая эффектная красавица-мама показывала дочери апартаменты.

«Тебя тут ждали, может, и правда, выздоровление Анечки пойдет быстрее», – Рита надеялась на прогресс в восстановлении.

Ей выделили две комнаты на первом этаже, с удобной купленной специально больничной сложной кроватью. Наняли заблаговременно сиделок с медицинским образованием для ухода. Но… на этом все началось и закончилось.

Рита с удивлением замечала, что, так часто ее проведывающая опекунша, перестала даже заходить в ее комнату. Рита оставалась в своей новой палате на первом этаже шикарного особняка в таком одиночестве, что больница ей показалась шумным пионерским лагерем. Она теперь вообще никого не видела и не слышала, кроме круглосуточно дежурящих и приставленных к ней помощниц.

Сначала при смене обстановки, она увидела многочисленные улучшения в своем новом теле – оно будто увидело, что попало домой и, действительно, стало выздоравливать. Почти сразу исчезли круглосуточные нескончаемые хаотичные конвульсии, стало легче произносить звуки, а когда ее приподнимали, она уже многое ощущала и даже перестала кружиться голова. Даже слушались пальцы на левой руке, они становились подвижнее с каждым днем. Ей уже показалось, что она сама сможет воспользоваться телефоном, и однажды она попросила подать ей его, он лежал с документами на полке. Рита была уверена, что уже очень понятно изъясняется, и сама отчетливо услышала сказанное собой «дайте телефон», но медсестра лениво глянула на ее и даже не попыталась понять, что же она хочет. Рита отчаянно повторяла одну и ту же фразу и глазами показывала на лежащий мобильник, но очередная сиделка – девушка лет двадцати пяти, казалось, совершенно ее не понимала. На следующий день дежурная медсестра сменилась и повторилась все то же самое. На ее простую просьбу ответов не было – словно ее вдруг перестали понимать окончательно. Рита громко издавала звуки и сама слышала, как отчетливо говорит слово «телефон», но те почему-то отворачивались, и продолжала смотреть в собственные мобильники.

Обычно дежурившие медсестры сидели в соседней комнате и подходили к ней исключительно для необходимых процедур. Еще казалось очень странным то, что ее положили спиной к окну, и она только видела перед собой кусочек стены с дверью в соседнюю комнату. Рита опять попыталась показать взглядом на окно, прося, чтобы ее кровать повернули наоборот, но обратная связь, похоже, была полностью нарушена – ее не понимали.

Однообразное неподвижное лежание продолжалось. Если бы у Риты не было собственной цели и огромного желания выздороветь в той комнате на заботливо приобретенной комфортной кровати, она сошла бы с ума. Одиночество, недовольные скорбные лица сиделок и кусок стены перед собой.