Знай обо мне все

«Не подсказывать!» – возвысил голос майор, думая, что кто-то из «срезавшихся» мог мне помочь.

«А нам тоже выпишите?» – осмелел белобрысый «курсач», который не знал, для чего у машины кардан.

И майора это, видимо, задело:

«Скажи!» – внезапно согласился он.

Белобрысый замялся.

«Мне можно?» – спросил я и, откровенно признаюсь, с нарочитой медлительностью, чуть ли не с зевком, сказал майору, что все это проще простого. Я заставлю «барышню» подержать ногу на педали тормоза. А зайдя за машину по своим делам, буду видеть, как добросовестно она это делает, потому что при нажатии должен гореть стоп-сигнал, или «стопарь», как говорят шофера для краткости.

Прав мне, конечно, не выписали и даже стажорки не дали. Просто – все трое – позубоскалили по поводу моей шустрости и майор-непредседатель сказал:

«Я бы на твоем месте из слесарей не уходил».

«Почему же?» – полюбопытствовал я.

«Тут ты – фигура. А шофер из тебя выйдет или нет, еще неизвестно».

Комиссия уехала на второй день. Вместе с нею на двое суток исчезли директор и три преподавателя.

«Фавориты» смотрели на меня с болезненной снисходительностью. Видимо, то, что я ответил на все вопросы без запинки, на них не произвело впечатления. Ибо они-то уже были при стажорках, и их, как невест, разбирали «сваты» – представители автоколонн и других организаций, где водилась техника. А я уныло бродил по двору автомотоклуба, потому что заняться мне было решительно нечем.

Тут-то и явился Иван Палыч, запропавший в знаменитых Дубровских лесах, что под самыми Вешками, из-за поломки своего «жоржика». Так он звал «интернационал».

Я вкратце рассказал ему обо всем, что меня касалось, и он – заочно – упрекнул директора:

«Что же он меня так подвел?»

«А может, не он, а я? – вырвалось у меня. – Ведь это только вы уверены, что сдать экзамены мне ничего не стоит».

«Брось! – отмахнулся Иван Палыч. – Думаешь, тот раз «лоща» я ему подсуропил, когда говорил, что я у тебя учусь? Нет. Так оно и есть».

Я спорить не стал, хотя знал, что учиться у меня решительно нечему.

Но директор привез мне права. Я даже растерялся. Значит, сдержал майор-председатель свое слово.

А потом я держал экзамен в педучилище. И здесь моя форма произвела впечатление, хотя носить ее так долго после того, как ушел с моря, было неприлично. Тем более что я так и не объявился в военкомате. Сначала думал – успеется. Потом кто-то припугнул штрафом за то, что слишком долго не шел, чтобы стать на учет.

Словом, утаил я от военкомата, что школу юнг закончил. А через месяц, наверно, или чуть больше, прошел медицинскую комиссию – уже как приписник – и она признала меня годным для службы в армии.

«Вот тебе и компенсированный порок! – думал я. – И уширение пахового кольца, впридачу с незарощением дужек позвонка. В одном месте – это почти трагедия, а тут ничего даже не было замечено!»

И я вспомнил мичмана Храмова, прав, он, наверно, что много бездельников развелось на флоте. Вот нас и шуговали оттуда под звон позвонков.

Трудится я пошел все в ту же колонну «Сталинградснабстроя», в которой когда-то слесарил.

Потешон по-прежнему был там же, только теперь работал начальником эксплуатации. Нюська неожиданно вышла замуж и муж ее – завгар Горностаев – немедленно снял ее с машины и перевел в диспетчерскую.

На меня с первого дня он глядел косяком. Может, кто трепанул о моих о Нюськой отношениях, хотя в них не было ничего такого, за что можно коситься на – неверную – ее и – распутного – меня. Подумаешь, поцеловались разок.

Сначала меня дальше гаража не пускали. Потом в подмену определили. Пока я машину приведу в божеский вид, хозяин является. Но один раз я все же выехал. На «студере», «студебекере», стало быть. В его кабине чувствуешь себя плебеем, которому достался царский трон. Дорогу под колесами видишь не ближе десяти метров, поэтому рулишь больше по интуиции, чем по глазомеру.

Послали меня привести какие-то детали из снабсбыта. Ну, еду я, естественно, с шиком. Как-никак, водитель, а не халам-балам. Даже, кажется, люди на меня на перекрестках с уважением посматривают. Подруливаю к переезду. Шлагбаум закрыт, поезда ожидать придется, пока пройдет. Впереди – козявкой мне кажется – полуторка с хиленьким кузовком.

Ну, конечно же, решил я всем показать класс. Вот стал почти весь кузовок полуторки из зрения уходить, а я все еще не торможу. Хочу так остановиться, чтобы скрипнуть колодками, как на корабле кранцами.

А перед тем, как подъехать к переезду, я, понятное дело, опробовал тормоза. Они держали «смертельно».

И вот – жму на педаль, а она – ни с места. Словно, кто под нее дрючок подсунул. И в это самое время – удар. И – щепки в разные стороны. И от кузова полуторки, и от шлагбаума, который тоже был деревянным. А тут – поезд. Наверно, сантиметров десять не хватило, чтобы он зацепил полуторку.

Выскочил я из кабины, сперва к своему «носу» кинулся. Гляжу, у «студера» на буфере даже царапины нет. А шофер – с полуторки – бегает вокруг нее как полоумный. Причитает рядом и охранница переезда.