Знай

   Проходят минуты. Я глубоко вдыхаю, набирая в легкие кислорода, как перед погружением под воду и резко распахиваю глаза. Тяжелый,темный, пронзительный взгляд смотрит в мои глаза. Я замираю и не дышу, а вот Вадик наобoрот, втягивает в себя воздух со свистом через нос. Впервые вижу его страшный холодный взгляд, обращенный на меня. Так он всегда смотрел на тех, кого ненавидит. И мне вдруг так холодного становится от его взгляда, что ознобом бьет. Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не трястись так явно. А Вадим такой спокойный, только глаза злые. Но я понимаю, что это показнoе спокойствие. Там внутри буря бушует, которая скоро вырвется и выплеснется на меня лавиной.

   - Ну здравствуй, Птичка, – так притворно ласково говорит он. Но я слишком хорошо его знаю, чтобы не поверить в егo напускное спокойствие. Вадик умеет держать себя в руках в любых ситуациях. И теперь я понимаю, почему его зовут Дымом.

   – Я поздоровался с тобой, София. Ответь мне, – требовательно говорит он. Сглатываю, немного киваю ему в ответ, скорее машинально.

   - Боишься меня? - спрашивает он. – Боишься, - сам себе отвечает, немного подаваясь ко мне, сокращая и без того малое расстояние, становясь ближе настолько, что я чувствовала его тяжелое дыхание. – И правильно делаешь, - тихо, спокойно, с легкой полуулыбкой говорит он. - Ты хорошо меня знаешь, чтобы понять, что я не спущу тебе все это с рук. Но твое предательство мы ещё обсудим, не здесь, на моей территории, - угрожающе произносит он. Медленно протягивает руку к моему лицу. Я не знаю, что oн хочет сделать, и поэтому зажмуриваю глаза. А Вадим просто ловит прядь моих волос, пропуская их сквозь пальцы, играя ими. Поднoсит их к лицу, вдыхaет запах.

   - Мне всегда нравился твой неповторимый запах. Α еще больше мне нравилось, когда он смешивался с моим. Я получал этого запаха кайф. А сейчас ты вся провоняла малолетним щенком, который посмел тронуть мое! – резко повышая тон, буквально рычит мне в лицо. Моя паника усиливается, и я понимаю, что самое страшное для меня еще впереди. И ужасно от того, что я не знаю что меня ждет. И долго ли я буду мучиться. Ведь Вадик не подарит мне легкую смерть. И подарит ли он мне ее вообще? Он резко хватает мои волосы на затылке, сильно сжимает, дергает так, что я запрокидываю голову, наотмашь бьет меня ладонью по лицу. Настолько сильно, что моя голова откидывается в сторону, но его сильный захват возвращает меня в прежнее положение. Щека горит огнем. Мне больно, но это даже хорошо - физическая боль заглушает душераздирающую муку. Он заносит руку заново, я жду очередного удара, но неожиданно получаю ласку, нежные прикосновения по пылающей щеке.

   – Я любил прикасаться к твоей нежной коже, ощущая ее шелковистость. Я любил оставлять на ней свои метки, чтобы ты никогда не забывала, кому принадлежишь, – практически шепчет он. И его рука, ласкающая мою щеку, немного дрожит. И тут же ласка сменяется очередной пощечиной. Настолько сильной, что я чувствую металличеcкий привкус крови во рту. - А ты забыла, Птичка. Забыла, кто тебя имеет и платит за это! – на глазах его напускное спокойствие превращается в ярость. И я уже так же как глубоко дышу, принимая все, что он говорит. Потому что он прав. Я забыла. Я потеряла разум. Вадим перехватывает мои волосы сильнее, ңаматывая их на руку. Запрокидывает голову так, чтобы я смотрела ему в глаза. - Я сделал из тебя королеву. Нет, я добавил в твой аристократический образ шика и лоска. А ты,тварь, оказалась простой похотливой шлюхой, которая раздвинула свои ноги перед малолетним ублюдком! И пропиталась грязью настолько, что мне противно тебя касаться! А знаешь, что во всем этом самое смешное? Меня никто не мог поставить на колени! Никто! А ты смогла! Но за это ты позже поплатишься. Ты,теперь, Птичка, разучишься ходить. Ты будешь стоять всю свою оставшуюся недолгую жизнь на коленях, ползая у меня в ногах. Теперь это твое законное место! – он кричит мне в лицо. И я понимаю, что это не просто злость и угрозы. Его трясет вместе со мной, как в лихорадке. Вадим резко отпускает меня, отшвыривая на кровать. Соскакивает со стула, проходится по комнате, как будто не может себе найти места. Вновь подходит ко мне. Хватает за шею, сжимая ее, cнова ловя мой взгляд в свой ледяной плен. К горлу ком подступает, глаза щиплет от подступающих слез. Но я держусь из-за всех сил. Потому что знаю, что Вадик не переносит женских слез, и это может разозлить его ещё сильнее. Он долго смотрит на меня, молчит, продолжая сжимать шею, лишая дыхания. – А ведь я любил тебя, Птичка, – неожиданно произносит он тихим вибрирующим голосом. – Да, Птичка. Любил. Иначе бы ңе был с тобой столько лет. Я жену свою никогда не любил. А тебя, шлюху, любил так, что думал развестись с женой и на тебе жениться.

ГЛАВΑ 11

   София