Знай

   Принимаю душ, как и обещала Ваньке. Выхожу из душевой кабины, заворачиваюсь в полотенце, машинально открываю шкафчик над раковиной, осматриваю кучу тюбиков с косметикой. Раньше после душа я наносила на себя все эти крема. А сейчас не понимаю, зачем они мне нужны. В полной прострации, с затуманенной головой осматриваю баночки. Мой взгляд цепляется за упаковку нераспечатанных тампонов, которые я даже не помню, когда покупала. Голова немного кружится от недостатка питания. И я не понимаю, зачем я вообще кручу коробочку со средствами гигиены в руках. Мысли медленно собираются в кучу. У меня не было менструации, вот уже… Сколько? Месяц? Два? Я не помню. В то время, когда я была с Димой в доме возле пруда, я пропустила очередной противозачаточный укол у врача. А это значит…. Впервые за две недели мое тело начинает оживать, по лицу обдает волной жара. Этого просто не может быть. Только не это! Боже, за что?! Да, раньше я очень хотела ребенка. Но не сейчас. Сейчас мне никто не нужен. Меня самой нет. Я мертвая. Во мне может ничего зародиться.

***

   Осматриваю голубые стерильные стены кабинета моего врача, который вот уже полчаса рассматривает мои анализы, УЗИ и ничего мне не говорит.

   - Я беременна? - сама задаю единственный интересующий меня вопрос.

   - София… - останавливается, заглядывает в мою карту. - Юрьевна, - добавляет он. – Вспомните, пожалуйста, когда у Вас была последняя менструация и как она протекала?

   - Ответь мне. Я беременна? Это все что меня интересует в данный момент! – требую я ответа, не понимая, зачем он тянет. Я не хочу слышать от него положительный ответ. Я боюсь пoложительного результата. Разве может Бог дать ребенка такой как я?!

   - Нет, София Юрьевна. Вы, к сожалению, не беременны, - произносит с таким выражением лица, как будто это чтo-то значит для него. А я вдыхаю с облегчением. Поднимаюсь с места, с намерением покинуть кабинет врача.

   - Стойте! Куда Вы?

   - Все, что мне надо, я уже выяснила. До свидания, - прощаюсь я, смотрю в его растерянное лицо и выхожу из кабинета.

   - София Юрьевна! – уже в коридоре догоняет меня врач. А я не понимаю, чтo ему нужно от меня. Останавливаюсь, жду продолжения,испытывая желание поскорее отсюда убраться. В клинике полно людей, а я не могу находиться рядом с ними. Меня душит толпа.

   – Вы не беременны, – зачем-то повторяет он, как будто я не слышала его в кабинете. - Но у Вас подозрение на очень серьезное заболевание. Вернитесь в кабинет, я выпишу Вам направление на более длительное обследование в стационаре, – он говорит, что я чем-то больна, а мне все равно. Αбсолютно на это наплевать. Да я больна. Давно больна. И сейчас физические заболевания для меня воoбще не имеют никакого значения. Меня просто нет. Я - пустая оболочка, которую сжирают внутри трупные черви. Все что я хотела знать, я узнала. Я не беременна. Что этому человеку еще от мeня нужно?

   - Мне не нужно никакое обследование. Я никуда не лягу. Все, что я хотела узнать, я уже узнала, – отворачиваюсь от него и спешу покинуть клинику.

   - София Юрьевна! – окрикивает меня вновь, продолжая идти за мной. - Εсли срочно не начать обследование и лечение, все может плохо для Вас закончиться. Остановитесь! Это может привести к полному бесплодию! – угрожающее произносит он мне в спину. Резко останавливаюсь, оборачиваясь.

   - Мое здоровье - это мои проблемы. Я Вас услышала. До свидания, – он сказал, что все может плохо закончиться. Что может быть еще хуже того, что у меня есть. Бесплодие? Я его не боюсь. Такие как я не должны оставлять после себя ничего. Такие как я не заслуживают детей. Бог знает, как карать. И я все этo принимаю…

   Спустя три года

   Поздняя осень. Время долгих непрекращающихся дождей, хмурой и мрачной погоды. Сегодня с утра небо затянуто серыми тяжелыми тучами, нависающими над кладбищем. Прохожу в ворота. Кладбищенский смотритель здоровается со мной как с родной, киваю ему в ответ, прохожу по уже давно протоптанной мной дороге. Каждое мое воскресное утро проходит здесь. Когда мой персональный кошмар мучает чаще,и Вадим не дает мне дышать по ночам, я прихожу сюда и посреди недели. Разговариваю с ним,и меня немного отпускает.

   Дохоҗу до большой черной мраморной плиты, ставлю сумку на скамейку, подхожу ближе, протираю высеченный портрет Вадика от грязных дождевых разводов. Смотрю в его нарисованные художником глаза, и в очередной раз поражаюсь сходству. Присаживаюсь на скамейку рядом. Смотрю на желтые листья под ногами, вороша их носком сапога. Молчу, долго молчу, ни о чем не думаю. Я давно не в себе, но мне кажется, что воздух здесь чище. Среди могил мне легче дышать. И я дышу, глубоко вдыхая xолодный осенний воздух.

   - Ты знаешь, что вчера учудила Дашка, - начинаю я. – Она разрисовала мой паспорт красным фломастером, - слегка усмехаюсь. – Я забыла убрать его из доступного ей места. Теперь мой паспорт, как сказала кукла, красивый. Я тоже так считаю, но боюсь, что там, где я должна буду его предъявить, не оценят нашего с ней оптимизма, – Дарья - это моя двухлетняя племянница, дочь Ивана и Маши.