Знайте русских!

– Я не таскаю такие суммы с собой, – раздраженно ответил хозяин яхты, – тем более отправляясь в море. Сойдем на берег, и через час ты получишь свой аванс.

– Через час я буду очень далеко отсюда, – приоткрыл свои планы Нгомбо. – А в качестве задатка меня вполне мог бы устроить этот великолепный перстень, – африканец ткнул пальцем в платиновое кольцо с бриллиантом. – Получу наличные – верну, – тут же заверил он готового возмутиться собеседника и для вящей убедительности добавил: – Клянусь бубном шамана!

Омар Фаддель внимательно вгляделся в лицо гостя, еле заметно усмехнулся и стал подергивать перстень, снимая драгоценность с пальца.

– Держи, – араб протянул кольцо африканцу, – и упаси тебя Аллах потерять его. – Омар жестко глянул на Самуэля Нгомбо, предупреждающе покачав головой. Что будет – араб не уточнил, но жест был настолько выразительным, что в лишних комментариях не нуждался.

Глава 4

Косые струи нудного нью-йоркского дождя оставляли на стекле огромного, во всю стену, окна грязноватые разводы.

– Распорядитесь, чтобы у меня вымыли окна, – сказал мистер Кронненберг, вдавив в столешницу кнопку селектора.

– Когда? – поинтересовалась невидимая секретарша.

– Позже, – раздраженно бросил хозяин роскошного кабинета, – сейчас мне надо, чтобы меня ничто не отвлекало. – Он глянул на широкий плазменный экран, занимавший значительную часть одной из стен его офиса-кабинета. Разделенное на четыре части изображение пестрело цифрами, графиками и диаграммами биржевых котировок, которые сменялись едва ли не ежесекундно.

Разобравшись с окнами, Бенджамин Кронненберг на несколько минут замер перед скачущими картинками, скрестив руки на груди и тщательно изучая и сопоставляя неуловимые десятые, сотые и тысячные изменившихся процентов то подскакивающих, то падающих биржевых индексов. Простояв так минут пять, мистер Кронненберг быстрым шагом вернулся к своему рабочему столу, приподнял часть столешницы, обнаружив под нею пульт управления, которому могли позавидовать даже в НАСА, и быстро забарабанил пальцами по клавиатуре, набирая только ему понятные и известные комбинации цифр и букв.

– Том, дай мне отдельно австралийский индекс «Олл Ординарис» и гонконгский «Хан Сен». Срочно. Да, и что там слышно из Франкфурта? Что значит – вниз поехал? Я работаю с цифрами. С конкретными. На сколько пунктов упал? Дай мне по немцам мониторинг за последние два часа, и каждые двадцать минут полный отчет всего биржевого движения, – добавил мистер Кронненберг, откидываясь на спинку мягкого кресла.

Империя Бенджамина Кронненберга, с головным офисом, занимающим почти половину одного из небоскребов на Уолл-стрит, была из ряда тех денежных систем, над которой никогда не заходит солнце. Происходя из семьи богатых выходцев из Германии, Бенджамин никак не желал становиться руководителем промышленного концерна. Его раздражали производство, сбыт, рабочие, зарплаты, забастовки, профсоюзы. Надо было иметь папашину силу воли, работоспособность и нервы, чтобы становиться во главе такого непредсказуемого и строптивого промышленного гиганта. То ли дело биржевой игрок. Но не просто игрок, не со скамейки запасных и даже не выдающийся нападающий, а тренер и менеджер команды одновременно. Мысль создать свою финансово-биржевую империю запала в голову Бенджамина еще в университетские годы, и после смерти родителя, став наследником огромного состояния, он переложил заботу о семейном бизнесе на плечи своего двоюродного брата, назначив его председателем и управляющим концерна, а сам, опять же не без помощи отцовского капитала, приступил к осуществлению своей давней мечты. Огромное желание, приличный багаж знаний, многолетний опыт (биржа была страстью Бенджамина) и, безусловно, соответственное финансовое вливание в течение пяти лет вознесли мистера Кронненберга-младшего на вершину финансового Олимпа, превратив до того неизвестного сорокалетнего человека в одну из важнейших фигур в мире биржевых игроков.

– Звонок по девятой линии, – офисную тишину нарушил мягкий голос секретарши.