«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Сия книга — выражение моей глубочайшей благодарности Богу и старцу Софронию. Я написал ее с великим старанием, бесконечной любовью и глубочайшим умилением.

Слова заглавия книги «Знаю человека во Христе…» взяты из послания апостола Павла, где он в третьем лице рассказывает о собственном опыте откровения. Такое заглавие выбрано по двум причинам.

Во-первых, старец Софроний пережил опыт, подобный апостольскому. Апостол Павел пишет: «Знаю человека во Христе… в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает»[1]. Этот человек восхищен был до третьего неба. Согласно толкованию святого Максима Исповедника, первое небо — это практическая философия (очищение сердца), второе небо — естественное размышление (просвещение ума), а третье небо — богословие (созерцание Бога). Затем апостол Павел говорит о восхищении «к таинственным видениям», т. е. о восхищении с третьего неба «в рай», где он слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать[2]. Эти слова не могут быть переданы в полной мере тварными словами и понятиями.

Подобный опыт богооткровения пережил и старец Софроний. Он был «восхищен на третье небо», в рай и много раз пребывал в созерцании нетварного света. По мнению святого Исаака Сирина, немногие удостаиваются этого великого опыта. Он пишет: «Как из многих тысяч <…> разве один найдется, сподобившийся при великой осторожности достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и приять оное таинство, потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие, сподобились же весьма редкие; а достигший того таинства, которое за сею молитвою, едва, по благодати Божией, находится и из рода в род»[3].

Вторая причина, почему книге дано такое название, состоит в том, что в лице старца Софрония я удостоился видеть «человека во Христе». Я услышал и вкусил глаголы жизни, благоухание бессмертия. Приближаясь к нему, я чувствовал, что стою перед великим человеком, подобным апостолу Павлу, святому Симеону Новому Богослову, святому Григорию Паламе, которых и сам старец очень любил. Временами, находясь с ним рядом, я совлекался своих мыслей и даже воображения и размышления, чтобы погрузиться в тихий мир его образа и огненное внутреннее бытие.

Я не могу описать более точно. Как можно мысленно войти в чью-либо внутреннюю жизнь, представить себе облик и личность человека, не предаваясь воображению или размышлению? Для меня это необъяснимо.

Такой подход — вопрос духовного опыта. Что чувствует младенец, находясь в утробе своей матери, прежде чем войти в человеческое общество? Что чувствует дитя, когда, примкнув к груди матери, питается материнским молоком? Что чувствует человек, когда читает святоотеческую литературу, например святого Исаака Сирина или святого Симеона Нового Богослова, когда сладостно исполняется все его существо — так, что тело срастворяется и замирает, но не от лености, а от таинственного внутреннего движения, которое невозможно передать?

Все написанное в этой книге есть личное свидетельство о старце Софронии или, лучше, нежное прикосновение в духе к величественному облику отца Церкви — старца Софрония.

В первой части книги я попытался нарисовать словесно образ великого старца, в основном через его писания, завещанные потомкам как богатое наследие. Иногда, читая его книги, я осознавал, что старца Софрония можно поставить в одном ряду со святыми Симеоном Новым Богословом и Григорием Паламой: их роднит опыт и дарования. Свой путь, подобный опыту святого Симеона Нового Богослова, старец описал в своей книге «Видеть Бога как Он есть». Помимо этого, старец Софронии вел диалог со схоластическим академическим богословием — в переписке с Бальфуром, опубликованной в книге под названием «Подвиг богопознания». Так в свое время и святой Григорий Палама вел полемику с современной ему схоластикой. Потому для написания словесного портрета старца Софрония я использовал в основном слова двух великих отцов Церкви — Симеона Нового Богослова и Григория Паламы.

Во второй части книги я попытался передать опыт общения со старцем и знания, полученные от него во время моих посещений Эссекского монастыря. Сначала описывается атмосфера, в которой пребывал я тогда, и мои духовные искания. Ибо только так можно оценить милость Божию, открывшую мне удивительное и великое сокровище. То были действительно мучительные искания. Я не буду сухо излагать, что мне говорил отец Софронии, но попытаюсь передать саму атмосферу его слов, что я ощущал во время посещений. Однако не стоит рассматривать слова святого человека вне контекста его жизни и окружения. Многие из слов старца относятся к вопросам духовной жизни и обращены к пастырям — служителям и наставникам христиан.