Знаю тебя (ЛП)

— Ну уж нет. Ты был жутко приставучим в нашу первую встречу.

Гаррет отстраняется, будто я его оскорбила.

— Эй, я помог тебе с вещами, а потом позвал погулять. И отвез в магазин. Я не был приставучим.

— Не люблю, когда люди преследуют или донимают меня. А ты именно этим и занимался.

— Просто хотел познакомиться с тобой поближе. Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, и хотел разобраться что да как.

— Так когда ты понял? — выпаливаю я и тут же жалею об этом.

— Понял что?

— Что… любишь меня. — Я отворачиваюсь. — Хотя ты не обязан рассказывать. Это не мое дело.

Гаррет подталкивает меня локтем.

— Ну, учитывая тот факт, что мы встречаемся, очень даже твое. — Он замолкает. — Когда я рассказал тебе о маме. Вот тогда я и понял, что люблю тебя.

Я снова поворачиваюсь к нему.

— Но почему? Я же не сделала ничего особенного.

— Я никогда и никому о ней не рассказывал. Только психологу. Я даже с отцом о ней не говорил. Но у меня получилось поделиться этим с тобой. И ты слушала. Действительно слушала, а не делала вид. А потом обняла меня, несмотря на то, что тогда тебе вообще не нравились объятья.

Мне вспоминается вечер, когда Гаррет рассказал о смерти своей матери. Я тогда остро — будто это случилось со мной — ощутила ту огромную боль, которая до сих пор живет в его сердце. И он каким-то волшебным образом это почувствовал.

— Джейд, а ты когда поняла?

— Не знаю. Если честно, до твоего признания я даже и не догадывалась об этом. У меня были чувства к тебе, но я не понимала, что они значат. Но если подумать, то, наверное, это случилось, когда я рассказала тебе о своей маме. О том, как мне слышится ее голос. Я дала себе слово, что никогда и никому этого не расскажу, но потом поделилась с тобой. И даже не переживала. Мне хотелось тебе рассказать. Что совсем не похоже на меня, Гаррет. Я ведь не привыкла рассказывать о себе.

Он улыбается.

— Да, я заметил.

Пару минут мы молчим, а потом Гаррет снова подталкивает меня локтем.

— На самом деле тот разговор о моей маме лишь одна из многих причин. Меня постепенно влюбляли в тебя все твои поступки со дня нашей встречи. Скажи, ты специально так делала?

— Ничего подобного, — утверждаю я.

— Ну конечно. — Он притворяется раздраженным.

— И что же такое я, по-твоему, делала?

— Давай поглядим. Обрадовалась тем дешевым огонькам, которые я развесил у тебя на потолке. И «Бару с закусками» — так благодарить за банальные конфеты и чипсы? А еще блинчикам у Эла. И снегу.

— Но мне и вправду все это нравится. Эти вещи делают меня счастливой.

— Ты умеешь радоваться мелочам — именно это и заставляет меня любить тебя еще больше. Большинству для счастья требуются дорогие машины и дизайнерская одежда. А тебе хватает блинчиков. И снега.

Я придвигаюсь поближе к нему, и наши тела соприкасаются.

— Ладно. Забудь о любви. Когда тебя впервые потянуло ко мне?

Гаррет хохочет.

— В первый же вечер.

Я в шоке смотрю на него.

— Шутишь? Я провела весь день в дороге и была вся грязная.

— Не-ет. Ты выглядела чертовски соблазнительно, Джейд. Обрезанные шорты демонстрировали твои загорелые и сексуальные ноги. А та белая облегающая майка подчеркивала твою грудь, которая, кстати, довольно большая для девушки твоего роста. А твои волосы были собраны в небрежный, но очаровательный хвостик. — Гаррет целует меня. — Даже воспоминания о тебе заводят меня.

— Нет, ты все-таки шутишь. Потому что я жутко смутилась, когда ты появился возле машины Райана. А когда он попросил тебя о помощи, мне захотелось его придушить. Потом я отругала его. И сказала, что произвела ужасное первое впечатление, поскольку выглядела отвратительно.

— Ну, значит, ошиблась. Ты произвела прекрасное впечатление. Я не мог выкинуть тебя из головы. И потому через час уже стоял под твоей дверью.

Я вспоминаю свой первый день в Мурхерсте. Тогда мне хотелось одного: сбежать обратно домой. К Фрэнку, к Райану, к привычным вещам. Сложно поверить, сколько всего изменилось с тех пор.

— Ну что, пойдем есть блинчики? — спрашиваю я, поднимаясь.

— Вот видишь, как ты радуешься блинчикам.

— О, прости, я не хотела.

— Нет, что ты, мне нравится. Я же только что это сказал.

— Я больше радуюсь не самим блинчикам, хотя просто обожаю их, а тому, что у нас есть эта своеобразная традиция. Будто каждое воскресенье — праздник. Наш общий маленький праздник.

Гаррет опирается о спинку кровати.

— В детстве у тебя не было праздников, да?

— Давай одевайся, и пойдем уже завтракать. Я умираю от голода. — Я отбрасываю одеяло и пытаюсь вылезти из кровати, но Гаррет преграждает мне путь и вынуждает сесть с собой рядом.

— Джейд, просто ответь. Праздновала ли ты что-нибудь? Хоть один раз?

— Конечно. Когда переехала к Фрэнку.

— А до этого, когда была маленькой?

— Не помню. — Я снова пытаюсь встать, но он продолжает удерживать меня. Я вздыхаю. — Мы ведь уже говорили об этом. И — нет. Мама никогда ничего не отмечала, ясно? Я давно привыкла.

— Выходит, ты никогда не праздновала Рождество? Вообще ни разу? — Я слышу в его голосе сожаление.