Знаю

Вскоре Алексея уже тащили на носилках к составу, застывшему без движения. Очнувшийся парень уже давно понял, что вокруг нет никаких военных. Ему в очередной раз повезло. Из-за его недавних экспериментов в паре километров отсюда рванула газо-распределительная станция, незначительно повредившая часть железнодорожных путей. Собственно, ремонтная бригада именно с этого состава его сейчас и несла в медпункт, по дороге живо и в матерных красках обсуждая произошедшую аварию.

Когда его осторожно втащили в один из вагонов, стало окончательно ясно, что Бог или какое-то высшее существо дало ему еще один шанс выжить. И почему-то в этот самый миг у Алексея сложилась твердая и искренняя убежденность, что больше такого не повториться. Он окончательно исчерпал свой заряд везения.

Обо всем этом парень уже думал, лежа в полумраке медицинского бокса медпункта, куда его положили после оказания первой помощи. Ему совсем не мешал треск соединяющихся ребер, хруст встающих на место смещенных позвонков.

— Больше никакой спешки, никаких эмоций, — шептал парень, с удовлетворением чувствуя, как к нему возвращаются силы. Получив передышку, магический источник, словно насос, начал восстанавливать свой запас. За неимением живой, природной энергии организм мага стал втягивать мертвую, неживую, признав ее годной. В медпункте, в котором к счастью, в эти минуты никого не было, тут же резко упала температура. От перегрузки вырубилась электроника. — Сначала я все разузнаю, все подготовлю… И только потом нанесу удар каждому, кто виноват.

Прикинутый им план действий был довольно прост. Добраться до столицы на этом составе, попутно восстановив свои магические способности. После на некоторое время затаиться и заняться сбором информации. Нужно было ответить на несколько вопросов, прежде чем действовать дальше: что случилось с его матерью? кто автор тех странных рисунков из альбома Захарьиной? От ответов на эти вопросы зависело, какой он вынесет приговор предавшим его.

Пришло время собирать камни

— //-//-

Парк был небольшой, шагов триста-четыреста в ширину и примерно столько же в длину. Скорее это даже был не парк, а крошечный сквер, когда-то давно разбитый еще первыми жителями района. С тех пор посаженные по периметру сквера ели превратились в высоких красавиц с роскошной голубовато-зеленой хвоей, мохнатые лапы которой тянулись на несколько метров вокруг. Внутри протянулись, выложенные уже потускневшей плиткой, извилистые тропинки, прерываемые фигурными скамейками. В жаркие июльские дни, когда от жары плыл перед глазами воздух, здесь было прохладно. Нос приятно щекотал аромат хвои, который хотелось вдыхать снова и снова.

В последние годы здесь редко кого можно было встретить. Старожилы, что любили здесь прогуливаться, умирали или переезжали. Новоселы, особенно из родов с богатой магической родословной, здесь и не бывали. Зазорно им было: мол бедно здесь, неухожено, развлечений никаких нет. Так и сохранился этот небольшой, забытый почти всеми, кусочек природы.

… Невысокая женская фигура мелькнула между деревьями и сразу же пропала за очередной развесистой елью. На первый взгляд могло даже показаться, что померещилось.

Через несколько минут женщина появилась вновь, давая себя получше разглядеть. Среднего роста, куталась в строгом пальто с иссиня черным меховым воротником. Пальчики прятались в муфте. Волнами уложенный светлый палантин скрывал ее лицо, черты которого можно было разглядеть, лишь подойдя ближе.

Была она печальна и задумчива. Шла неторопливо, взгляд бесцельно гулял по сторонам, то поднимаясь к вершине ели, то опускаясь к ее подножию. Когда забывала, женщина горбилась: ее плечи опускались и портили недавнюю безупречною осанку.

— Господи, как же так? Что мы тебе сделали? — горячо зашептала Бельская, остановившись у когда-то своей любимой скамьи. Еще, когда был жив муж, они здесь часто гуляли между елями. Много разговаривали, смеялись. Смешно сказать, играли в салочки. А что теперь? Ничего. Ничего и никого у не не осталось. — За что наказываешь?

Никогда она не была истово верующей. Зачем? В семье всегда была полная чаша, рядом любящий муж, сын. Когда же все рухнуло, словно оставшееся без фундамента здание, она осталась одна и… обратилась к Нему.

— Ладно нас… Мы-то пожили свое, — тяжело вздохнула молодая женщина, опускаясь, едва не падая, на скамью. Уже сотни, если не больше, раз она задавалась этим вопросом. Бросала в пустоту эти слова, даже не надеясь что-то услышать в ответ. — Но его зачем прибрал?! Зачем, Господи?!

Сейчас, залитое слезами, лицо молодой женщины выглядело страшным, чудовищно постаревшим. Выцветшие глаза, когда-то глубокого бирюзового цвета, устремились в никуда. Взгляд стал остекленевшим, словно неживым.

— Зачем нам такое…

Сидела и качала головой из стороны в сторону, издавая тихое бормотание.