Знают ответ орхидеи

Таким образом, Вулф обедал в полном одиночестве, а я всего на полчаса опоздал во «Фламинго клаб», где Лайли Роуэн в тот вечер собирала своих друзей. Как обычно, после двух часов, проведенных в ресторане, мы с моей крошкой решили, что для танцев здесь слишком мало места, и отправились на веранду Лайли, выстроенную на вершине небоскреба, где нам, естественно, никто и ничто не мешало, а Господь Бог от нас с отвращением отвернулся. Добравшись домой около трех ночи, я прошел в кабинет и включил свет, чтобы узнать, не оставил ли мне Вулф записку с каким-нибудь безотлагательным срочным утренним поручением. На столе было пусто. Я поднялся двумя лестничными пролетами выше и очутился у себя.

Я должен провести в постели полных шесть часов, но, конечно же, бывают исключения из правила, поэтому в среду утром я появился в кухне в девять тридцать, еще совсем сонный, но уже одетый и причесанный, постарался как можно бодрей поприветствовать Фрица, взял со стола стакан с апельсиновым соком, который предпочитаю пить не охлажденным, и едва сделал глоток, как зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал голос Алберта Фрейера. Он сообщил, что все устроил и будет ждать меня в десять тридцать в комнате для посетителей городской тюрьмы. Я возразил, что хочу побеседовать с его клиентом с глазу на глаз. «Да, — сказал он, — я вас понимаю, но я должен непременно присутствовать, дабы вас опознать, а также за вас поручиться».

Я повесил трубку и повернулся к Фрицу.

— Проклятье, меня торопят. Дай мне, пожалуйста, поскорей парочку пирожных. Бог с ней, с колбасой, еще подавлюсь, — пирожные, мед и кофе.

Фриц было запротестовал, но не очень активно.

— Вредно начинать день с завтрака на скорую руку, ты не на войне, Арчи, — изрек он.

Я с ним согласился целиком и полностью, после чего связался по внутреннему телефону с оранжереей и доложил обо всем Вулфу.

4

Я был не совсем один. В десяти футах справа от меня на точно таком же деревянном стуле сидела женщина и смотрела между прутьями стальной решетки на мужчину, как на шимпанзе в клетке. Наклонившись вправо, я мог бы услышать, что говорит мужчина, но я не стал этого делать, потому что они, как и я, имели право на тайну. В десяти футах слева сидел мужчина и тоже смотрел сквозь решетку, за которой я увидел парня, которому явно было меньше лет, чем Полу Хэролду на той фотографии. Я волей-неволей слышал то, что он говорил, но ему определенно было на это наплевать. У парня за решеткой был скучающий вид. Здесь же болтались трое или четверо полицейских. Тот, который привел меня сюда, стоял возле стены. Он тоже явно скучал.

Во время прохождения формальностей — сие осуществлялось под контролем Фрейера — мне сказали, что дают на свидание пятнадцать минут, и я уже собрался было подойти к полицейскому и попросить не засекать время до тех пор, пока не введут осужденного, как вдруг открылась дверь в стене по ту сторону решетки и появился он сам в сопровождении охранника, который подвел его к стулу напротив моего, а сам отошел на пять шагов назад, к стене. Парень сидел на краешке стула и, сощурив глаза, смотрел на меня сквозь решетку. «Кто же из нас шимпанзе?» — подумал я.

— Я вас не знаю, — заявил он. — Кто вы такой?

У него были бледные впалые щеки, погасшие глаза и такие тонкие губы, что их, можно сказать, не было вовсе. Он выглядел, пожалуй, в два раза старше юноши в академической шапочке с фотографии.

Я еще не знал, с чего начну — мне сперва нужно увидеть лицо того, с кем я буду разговаривать. Я знал, что этот человек не мог просто так встать и уйти, и все равно у меня не было никакого резона с самого начала вооружать его против себя. Я попытался посмотреть ему в глаза, но мешала эта проклятая решетка.

— Моя фамилия Гудвин, — сказал я, — Арчи Гудвин. Вы когда-нибудь слыхали о частном детективе по фамилии Вулф, Ниро Вулф?

— Да, я о нем где-то читал. Что вам от меня нужно?

У него был загробный голос.

— Я работаю на Вулфа. Позавчера к нам в офис пришел ваш отец, Джеймс Хэролд, и дал нам задание вас отыскать, поскольку ему стало известно, что вы не брали одиннадцать лет назад тех денег, и он хочет, чтобы в отношении вас восторжествовала справедливость. Вероятно, в нынешней ситуации для вас это ровным счетом ничего не значит, но, как бы там ни было, знать правду вы должны.

Если предположить, что передо мной был тот самый человек, которого мы искали, он держался исключительно. На какую-то долю секунды у него отвис подбородок, но он тут же его подобрал. Голос парня ничуть не изменился.

— Не пойму, о чем вы говорите, — сказал он. — Меня зовут Питер Хейз.

Я кивнул.

— О'кей, я знаю. Мне очень жаль, мистер Хэролд, но фокусы со мной не проходят. Мистеру Вулфу очень нужны деньги, из которых он, к слову, платит мне жалованье. Так что мы непременно сообщим вашему отцу, что нашли вас, и он, очевидно, приедет с вами повидаться. Я решил, что вас следует предупредить заранее.

— У меня нет никакого отца. — Теперь его подбородок выражал решимость, которая звучна и в голосе. — Вы ошиблись. Если «отец» появится, я не стану с ним разговаривать!