Знак бесконечности (СИ)

Ну что, Витус, может, хоть ты меня будешь любить? Должен же быть в моей жизни хотя бы один мужчина, который меня любит. Не муж — так хоть сын, а?

— Поезжай домой, Федь, — сказала я. — Не сидеть же тебе всю ночь здесь. Завтра приедешь.

Хоть и с трудом, но все-таки мне удалось его уговорить.

— Смотри, в шкафу сумка, в ней все вещи. Если что-то еще надо будет, привезу. А твою маленькую сумку я забрал. Только телефон оставил, в тумбочке. Только очень прошу, не вздумай вставать. Если что — вон там кнопка, пост рядом.

— Хорошо, хорошо, иди!

Он поцеловал меня и вышел. Я вздохнула с облегчением. Во-первых, потому что сейчас мне тяжело было находиться рядом с ним — думая о другом мужчине. А вот вторая причина было гораздо более прозаической. Мы прожили вместе четыре года и теперь собирались пожениться, но просить его о некоторых вещах было… стыдно? Неловко?

Я нажала кнопку в изголовье и объяснила проблему уютной усатой медсестре, уложившись в одно слово. Проблема моментально решилась, и жить сразу стало легче.

Интересно, а если бы на месте Федьки был Тони, я бы тоже терпела до последнего?

Прислушавшись к себе, я с удивлением поняла, что нет. И на этом бесполезном открытии незаметно для себя уснула.

Утро началось в семь часов — медсестрой с градусником. Обычная больничная рутина. По привычке я протянула руку к тумбочке, но на ней, разумеется, ничего не было. Здравствуй, друг токсикоз, давно не виделись.

Пришла другая медсестра и выкачала пять пробирок крови на анализы. После завтрака, состоявшего из сладкой овсянки, булки с маслом и толстого куска докторской колбасы, меня осторожно перегрузили на каталку и повезли на узи. Три врача по очереди разглядывали мои фрагменты с точки зрения своей специализации: один изучал сердце, второй почки, третий щитовидку. Потом прибежал сердитый гинеколог и полюбовался на Витю. Все четверо сошлись в едином вердикте: без патологии.

Сердце продолжало плясать в ритме как минимум диско.

Монитор ко мне снова подключать не стали, но поставили еще одну капельницу. После этого пришел лечащий врач, похожий на Вини-пуха. И даже голос у него был, как у Евгения Леонова.

— Ну что, душенька Светлана Николавна, — вздохнул Вини-пух, присаживаясь рядом со мной на стул, — расскажите, как вы докатились до жизни такой.

— Не представляю… — я скосила глаза на его бейджик, но там значилось «Медведев М.М.», и мне едва удалось сдержать смешок.

— Михал Михалыч, будем знакомы, — он правильно понял мой взгляд, а я сжала губы в куриную гузку, только чтобы не расхохотаться.

— Так вот, моя драгоценная, — Михал Михалыч между делом проверил мой пульс. — Сто двадцать, однако. Должен вам сказать, что братья Колобки пока ниччего не понимают. Вообще тахикардия у беременных — дело обычное. Нахлебник растет, потребляет ресурсы. Сердечку приходится компенсировать. Но обычно все не так критично. И ближе к часу Ч. А вы еще до экватора не добрались. Все стандартные анализы в норме, давление в норме, сердце, почки и щитовидная железа в норме, ребенок развивается идеально. Посмотрим, что даст расширенное обследование. Так, пока не разрешу, не вставать.

— А в туалет? — жалобно пискнула я.

— Никаких туалетов! Умереть на горшке — это стыдно. Такая красивая женщина — и такая нелепая смерть. Там, — он ткнул пальцем в потолок, — вас не поймут.

— Но вы же сами сказали, что сердце в норме, — надулась я.

— Знали бы вы, душечка, сколько замечательных, отменно здоровых на вид сердец я видел на вскрытии. Правда, все они почему-то немножечко умерли. Я вас не пугаю. Просто хочу, чтобы вы поняли: все это серьезно и по-взрослому. Сердце просто так, без причины не бесится. Но мы эту причину пока не знаем. Тахикардия — это только симптом, а не болезнь. Возможно, это безобразие спровоцировал ваш токсикоз. Как бы там ни было, у нас с вами две задачи: чтобы вы не умерли и чтобы родили здоровенького — кто там у вас, мальчик? — вот, здоровенького мальчика. Так что лежите, спите, ешьте, читайте приятные книжки и думайте о позитивном.

Спасибо, доктор Вини-пух, подумала я, вокруг просто зашибись сколько позитива.

— А хотя бы приблизительно, сколько я тут пробуду? — робко спросила я. — Ну, просто у нас через неделю регистрация брака…

Он посмотрел на меня крайне выразительно. Наверно, ему очень хотелось сказать, что такие дела надо делать в иной последовательности: сначала оформить свою половую жизнь официально, а потом уже размножаться, но он сдержался.

— Забудьте, — сказал Винни-пух, состроив зверскую гримасу. — В лучшем случае, если удастся выявить в вашем прекрасном теле гнездо инсургентов, вы прогостите у нас недельки две. В худшем — прямо отсюда поедете в белой карете в спецроддом номер тринадцать. Кардиологический. И проживете там до самых родов безвылазно. Кстати, уже начинайте настраивать себя на кесарево. Если это безобразие не прекратится, самостоятельно вы вряд ли сможете родить.

Когда он ушел, в голове у меня крутилась всего одна мысль. Вполне идиотская.

Прощай, бикини…