Знак четырех. Записки о Шерлоке Холмсе

– Потому что я совершил грубую ошибку, дорогой Ватсон… Боюсь, это случается со мной намного чаще, чем думают те, кто судит обо мне исключительно по вашим рассказам. Понимаете, я был уверен, что самого известного в Англии жеребца невозможно так долго скрывать, особенно в такой малонаселенной местности, как север Дартмура. Вчера весь день я прождал известий о том, что скакуна нашли и его похитителем оказался убийца Джона Стрейкера. Однако сегодня утром мне стало известно, что кроме ареста молодого Фицроя Симпсона ничего так и не было сделано, и я почувствовал, что настало время действовать. Но, знаете, мне все же кажется, что вчерашний день не прошел зря.

– У вас появилась версия?

– По крайней мере, я понял, какие факты в этом деле являются главными. Я перечислю их вам, потому что ничто так не способствует пониманию дела, как рассказ о нем другому человеку. К тому же вряд ли я могу рассчитывать на вашу помощь, не указав вам отправных точек, с которых начнется наше расследование.

Я откинулся на подушки и, попыхивая сигарой, стал слушать Холмса, который, подавшись вперед и водя длинным тонким указательным пальцем по левой ладони, в общих чертах набросал план событий, приведших к нашей поездке.

– Серебряный – потомок знаменитого Сомоми, – говорил он, – и ни в чем не уступает своему прославленному предку. Ему пять лет, и он уже несколько раз подряд приносил своему счастливому владельцу, полковнику Россу, главный приз на скачках. До того как случилась катастрофа, он считался главным претендентом на первое место Кубка Уэссекса при ставках три к одному в его пользу. Надо сказать, что Серебряный всегда был фаворитом и никогда не подводил своих почитателей, которые даже при наличии серьезных конкурентов ставили на него огромные суммы. В общем, вполне очевидно, что нашлось бы множество людей, которым было бы на руку, если бы в следующий вторник Серебряный не вышел на беговую дорожку.

Разумеется, об этом догадывались и в Кингс-Пайленде, где находится конюшня и тренировочная база полковника, поэтому фаворита охраняли очень тщательно. Тренер, Джон Стрейкер, – сам бывший жокей. Он выступал в форме цветов полковника Росса, пока не стал слишком тяжелым для седла. Стрейкер пять лет служил у Росса жокеем, семь лет тренером и проявил себя как преданный и честный слуга. Поскольку конюшня маленькая, всего-то четыре лошади, под началом Стрейкера работали лишь три человека. Один из этих троих обязательно оставался на ночь при лошадях, остальные двое спали наверху на сеновале. Все – хорошие работники, жалоб на них не было. Джон Стрейкер был женат и жил в двухстах ярдах от конюшни на небольшой вилле. Детей у него не было; он держал служанку. Рабочий день Стрейкера заканчивался рано, в общем, можно сказать, что жилось ему там неплохо. Местность вокруг конюшни очень пустынная, но около полумили к северу есть несколько вилл, построенных каким-то подрядчиком из Тавистока для инвалидов и тех, кто приезжает подышать чистым дартмурским воздухом. Сам Тависток находится где-то в двух милях к западу от Кингс-Пайленда, кроме того, за болотами, на расстоянии тоже около двух миль расположена другая конюшня, побольше, которая принадлежит лорду Бэкуотеру. Тамошнего управляющего зовут Сайлес Браун. В остальном же вся округа – совершенно пустынное место, там обитает лишь кучка кочующих цыган. Вот что представляло из себя до прошлого понедельника, когда случилась беда, то место, в которое мы направляемся.

В тот вечер с лошадьми, как обычно, провели тренировку, потом помыли и в девять вечера заперли в конюшне[54]. Двое работников отправились в дом тренера, где они всегда ужинали, а третий, Нэд Хантер, остался при лошадях. В начале десятого Эдит Бакстер, служанка, принесла ему ужин, кусок баранины в карри. Никакого питья она не брала, поскольку в конюшне имеется кран с питьевой водой и ничего другого дежурному пить не полагается. Служанка несла с собой фонарь, потому что дорога от виллы тренера до конюшни проходит по открытому торфянику, да и было уже довольно темно.

Эдит Бакстер оставалось пройти до конюшни каких-нибудь тридцать ярдов, когда из темноты появился и окликнул ее какой-то мужчина. Когда он вступил в круг света, отбрасываемый ее фонарем, служанка увидела, что это степенный господин в сером твидовом костюме и матерчатой шапочке. На ногах у него были гетры, в руке – увесистая трость с большим набалдашником. Однако больше всего ее поразили его необычная бледность и озабоченное выражение лица. По словам служанки, ему, скорее всего, за тридцать.