Знак Чудовища

- А может ему лучше напиться крови своих создателей? - прорычал Сигмон, чувствуя, как от гнева заломило виски. - Может именно это пробудит древнее колдовство?

Он рванулся вперед, но дубовый стол оказался вкопан в землю. Тан разразился проклятиями, завозился, стараясь выбраться из ловушки, а когда он, наконец, выбрался, то алхимика и след простыл. Он словно растворился среди шумной толпы, заполнившей зал таверны.

Сигмон вскочил на скамью, высматривая беглеца, но его нигде не было видно. Слева жадно глотала пиво компания лесорубов, справа две подвыпившие шлюхи охмуряли пьяного вдрызг служивого из городской стражи, а из толпы собравшейся посреди зала доносились шумные крики. Некто громогласно утверждал, что он хозяин лесопилки и требовал, чтобы всех угостили за его счет. Вокруг крикуна толпились любители бесплатного угощения, толкаясь и шумно споря, кто тут стоял первым. Все были при деле, все на месте, а вот беловолосого мошенника нигде не было видно.

Сигмон выругался от всей души и спрыгнул на пол. Хотелось разгромить к хренам собачьим всю таверну, набить морду первому попавшемуся под руку и тем утолить жажду крови. Где-то глубоко внутри глухо ворчалось чудовище, подбивая на драку.

Сигмон глубоко вдохнул, поднял руку и провел по лицу, словно стирая гнев и ярость. Он не поддался. Устоял.

Брезгливо отряхнув руку, словно на ней и, правда, что-то было, он сел на лавку, замотал меч тряпками и бросил на стол. Плюнул со злости на пол и раскрыл кошель. Там, в самом уголке, тускло поблескивал одинокий медяк, чудом сохранившийся после расчета с мошенником. Было ясно, что его не хватит ни на ночлег, ни на завтрашний обед.

- Эй! - отчаянно крикнул тан, нащупывая золотой, спрятанный в поясе. - Несите пива! Нет! Несите вина и колбасы! И живее!

Было больно, обидно и гадко. Настроение испортилось окончательно, и Сигмон желал только одного - залить скопившуюся на душе мерзость добрым глотком вина, чтобы забыть хоть на время о бедах и обидах. Прах побери этот городок, лес, алхимиков и всех мошенников разом.

* * *

Развязывать тесемки на портах одной рукой - дело сложное. Особенно когда в тебе сидит пара кувшинов молодого крепкого вина. Сигмон и представить себе не мог, что это так сложно. И забавно. Выбравшись на свежий воздух и пристроившись к задней стене таверны, он теребил завязки непослушными пальцами, но никак не мог распустить их. Левой рукой он держал меч - он был еще не настолько пьян, чтобы оставить его в таверне, где полным полно проходимцев - и светловолосых и чернявых. Завязки никак не поддавались, тан привалился плечом к бревенчатой стене и сдавленно хихикнул. Ему стало смешно. Подумать только - обмочился, потому что не смог спустить штаны. Вот умора.

Пальцы не слушались. Безвольные, набухшие, и мягкие как деревенские сосиски, они заплетались в причудливые узлы, но толку от этого было мало. Прошло довольно много времени, прежде чем Сигмон сообразил, что можно поставить меч к стене и тогда освободиться вторая рука. Он снова захихикал и даже наклонился, чтобы выполнить задуманное. В этот момент его и ударили в спину.

Глухо звякнула сталь кинжала, ломаясь о шкуру чудовища. Сигмона бросило вперед, он упал на колени и сразу получил пинок в зад. Растянувшись на земле, он перевернулся на спину, попытался выставить вперед меч, но на него навалился кто-то тяжелый, воняющий пивом и чесночной колбасой. Он сам наделся на выставленный меч, сел на него грудью, прочно и уверенно, как бабочка на булавку. Клинок беззвучно вышел у него из спины и заблестел в лунном свете. Нападавший сдавленно булькнул, харкнул кровью в лицо тану и осел на него.

Сигмон вскрикнул, спихнул с себя мертвое тело, вытянул из него клинок, сел, и только тогда заметил второго бандита. Тот не терял времени - уже навис над жертвой, занося на его головой длинный мясницкий нож.

От испуга Сигмон взбрыкнул, задергался, и тело заработало само, как хорошо отлаженный механизм. Левая нога вскинулась, ударив нападавшего в пах каблуком сапога. Тот согнулся пополам, и тогда тан взмахнул мечом, целя в выпученные глаза.

Голова душегуба сорвалась с плеч и глухо стукнула в бревна стены. Фонтан крови плеснул к небу, оросил тана кровавым дождем и с глухим плеском обрушился на утоптанную землю.

Сигмон рывком откатился сторону, прижался спиной к стене таверны и выставил вперед меч. Левой рукой он попытался вытереть лицо - чужая кровь заливала глаза, - но только еще больше размазал по лицу теплую жижу. Заслышав шорох, он дернулся, взмахнул клинком… Никого. Больше никого. Только два тела бьются в конвульсиях, жутко хлюпая в лужах собственной крови.

Сигмон встал на колени и отер лицо рукавом. Хмель мгновенно выветрился из головы, пиво и вино выступили потом на лбу, на спине, в подмышках. Ручьи пота стекали по пояснице, прямо на задницу. Стало жарко, словно на летнем полуденном солнышке.