Знак дракона

Я вообще люблю жить. Конечно, кое-кто может подумать, что у меня не жизнь, а одно мучение, но я-то с ним не соглашусь. Это поначалу мне казалось, что жизнь кончилась, когда руку-то потерял. Кузнецом стать хотел - и вот без руки остался. За герцога нашего пострадал. Все, думал, теперь не жизнь уже - ни дома, ни денег, ни руки. Глупый был, одно слово. Жить все равно хорошо. Встанешь вот как сегодня спозаранку, выйдешь на улицу тихо вокруг, все еще спят, а ты стоишь и слушаешь. Тепло, спокойно, и никаких тревог на душе. А зимой? Намерзнешься за день, продрогнешь, притащишься в ночлежку - а тут тебе и похлебка горячая, и чарочка, и огонь в очаге, и можно весь долгий вечер сидеть и разговаривать и ни о чем не заботиться. Что толку в заботах? Заботься не заботься, а завтра все равно придет и окажется совсем не таким, какого ты ждал. Надо жить сегодня - так я считаю.

И вообще, уж если ты живешь, так нечего ныть да хныкать. Живи, другим жить не мешай и радуйся, что не помер пока. Я вот уже тридцать два года, как мог бы в могиле лежать, - а вот жив, хожу, ем да пью. Да ты любого из тех, кого в тот день на Капласе порубили, спроси, что им больше по душе в могиле лежать или вот, как я, жить, - никто мою жизнь на могилу не променяет. Даже Будар, маршал наш, и тот, я думаю, на могилу не согласился бы. Что ему теперь толку во всех его богатствах, в милостях герцогских, если он уж больше тридцати лет, как в земле лежит? А я вот пока живу. То-то же.

Вообще люди чем лучше живут, тем злее становятся. Это уж точно. Вот я, к примеру, никого не обижу, хоть и не имею почти ничего. Помру схоронить даже не на что. А этот толстяк, что на меня наорал, небось каждый день по четыре раза пузо свое набивает. Так ему жалко мне медный грош подать, прямо перекосило всего, будто я к нему в кошелек залез. Разобрало его. Небось, жди его дома шесть голодных малышей да жена больная, и то так не жадничал бы.

Но вообще-то сегодня подавали хорошо, жаловаться грех. Люди всегда как какое беспокойство почувствуют, так сразу же начинают подавать лучше. Уж я-то знаю. А тут как раз знамения, да камаргосы повсюду рыщут, да какие-то бандиты появились, прохожих по ночам режут - вот и развязываются кошельки-то сами собой. Честное слово, вот наступят снова тяжелые времена, сам начну на стенах знаки дракона рисовать.

А вообще - страшно. Что-то такое тревожное в воздухе висит, гнет какой-то, как перед грозой. И спокойно вроде все вокруг, а вот-вот загремит. Шесть лет назад так же вот было, а потом как началась заваруха... На улице тогда страшно показаться было, ни за что пропасть было очень даже просто. В такое время ведь не разбирают особенно, прав ты или виноват. Хватают всех подряд - и на виселицу. Чует мое сердце, то же самое скоро начнется. Тут бы лучше куда подальше укрыться, да куда же нашему-то брату, нищему, податься? В деревнях, говорят, снова недород, там своих голодных хватает, а в городе одна надежда пропитание найти - все время на людях быть. Только и остается, что не высовываться, не говорить лишнего, держаться от беды подальше. А то, глядишь, получится, как утром с этим беднягой, что перед ратушей кричал. Видел я, как его стражники-то схватили, и минуты он поговорить не сумел. Да ему-то мало радости, что к стражникам попал, по такому делу его все равно к камаргосам заберут. Это если бы, скажем, он украл что или убил кого-нибудь, тогда, конечно, мог бы радоваться, что стража рядом оказалась. Судили бы его все-таки, может, даже и не повесили бы. А уж раз к камаргосам попадет - все, крест можно ставить. Мне-то, конечно, камаргосов бояться нечего, я человек маленький, ничего лишнего не говорю, ничего противозаконного поделаю, за герцога нашего как-никак пострадал, а все равно страшно.

Тут меня толкнул кто-то, я даже чуть не упал. Оборачиваюсь - женщина молодая. Вот ведь народ, чуть старика в канаву не столкнула и даже не обернулась. Тьфу! Из переулка она выскочила, что к башне ведет, а я так задумался, что чуть было мимо не проскочил.

Мне-то как раз мимо башни самая удобная дорога, там в южном конце у Скегара можно неплохо и дешево пообедать. Свернул я в переулок и стал наверх подниматься. Ноги, конечно, не те уже, суставы болят к непогоде, да и ходить далеко тяжеловато. А тут еще в гору - башня-то на вершине холма поставлена. А под башней, в подземелье, где дракон обитает, сокровищ, говорят, видимо-невидимо. Будто бы прежде там герцогская сокровищница было, когда они еще на холме этом жили. Ну а когда дракона-то в подземелье загнали и заклятие наложили, сокровища так и остались там. Так и получилось, будто дракон их охраняет.

Правда, я лично думаю, что про сокровища позже придумали. Народ горазд болтать. Уж сколько рассказов всяких про клады я на своем веку наслушался - не перечесть. Да вот что-то ни одного живого человека не встречал, который бы сам клад нашел. Это ж, по-моему, каким дураком надо быть, чтобы деньги свои в землю закопать да так их там и оставить. Нет уж, будь у меня деньги, я бы нашел им гораздо лучшее применение.