Знак Единорога

— Рехнулся в конце концов, бедняжка. Мне хочется думать, что отец нашел для него какое-нибудь приятное и знакомое местечко в Тени.

— Понятно, — произнес я. — Что ж, будем думать так. Бедняга.

Джулиан поднялся на ноги, закончив разговор с Льювиллой. Он потянулся, кивнул ей и подошел к нам.

— Корвин, у тебя больше нет к нам вопросов?

— Пока нет.

Он усмехнулся:

— И ты больше ничего не хочешь нам сказать?

— В настоящее время, нет.

— Будут еще эксперименты, опыты, шарады?

— Нет.

— Великолепно! Тогда я пошел спать. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Он поклонился Фионе, махнул рукой Бенедикту и Рэндому, проходя мимо Флоры и Дейдры, кивнул им. По дороге он остановился, повернулся к нам и проговорил:

— Теперь можете посплетничать и обо мне, — и вышел.

— Что ж, давайте поговорим, — подхватила Фиона. — Думаю, что это его рук дело.

— Почему? — спросил я.

— Я пройдусь по всему списку, хотя, конечно, я не объективна, предрасположена и верю в интуицию. По-моему, Бенедикт вне подозрений. Если бы он хотел захватить трон, то он бы давно сделал это прямым, военным путем. У него было столько времени, что он вполне мог подготовить успешную атаку, даже на отца. Все мы знаем, как он силен в бою. Ты, с другой стороны, наделал таких ляпов, которых никогда не допустил бы, будь ты злоумышленником. Поэтому я верю твоей истории насчет амнезии и всего прочего. Никто не позволил бы ослепить себя в стратегических целях. Жерар почти доказал свою невиновность. Я готова думать, что он остался наверху не столько из желания защитить Бранда, сколько именно для этого. В любом случае это выяснится очень скоро. За Рэндомом все эти годы неустанно следили, у него просто не было возможности что-то предпринять. Из нас, слабого пола, у Флоры не хватит мозгов, у Дейдры — смелости, у Льювиллы нет никаких мотивов. Она счастлива где угодно, но только не здесь. А я, конечно, не виновна ни в чем, кроме злых умыслов. Остается Джулиан. Способен ли он на это? Да! Он хочет власти? Конечно! У него были время и возможности? Снова, да! Это он.

— А зачем ему было убивать Каина? Они ведь были большими приятелями.

Она презрительно скривила губы.

— У Джулиана нет друзей. У него ледяное сердце, которое оттаивает только при мысли о самом себе. Да, последние годы казалось, что он сблизился с Каином больше, чем с остальными. Но даже это… даже это могло быть спланировано заранее. Он мог разыграть дружбу, пока в нее все не поверили, чтобы в любое время не попасть под подозрение. Я считаю, что Джулиан на это способен. Ему неизвестно, что такое сильная привязанность.

Я покачал головой и ответил:

— Не знаю… он сдружился с Каином в мое отсутствие, поэтому я знаю об их дружбе только от других. И все-таки: если Джулиан искал себе близкого человека, похожего на самого себя, я могу понять это. Они были во многом похожи. Я думаю, они дружили по-настоящему. Невозможно годами обманывать друг друга, если только другой не глуп, как пробка, а Каин не был дураком. И… ты сама сказала, что твои доводы интуитивны, субъективны и все такое. Мои — тоже. Не нравится мне думать о том, что кто-то может быть таким гадом, что подстроит этакое своему единственному другу. Вот поэтому я и считаю, что в твой перечень вкралась небольшая ошибка.

Она вздохнула:

— Корвин, ты ведь не вчера родился, а несешь такую ерунду! Долгое пребывание в том странном мире, кажется, изменило тебя. Раньше бы ты смог увидеть очевидное, как вижу это я.

— Вероятно, я и вправду изменился. Мне это больше не кажется очевидным. А, может, это ты изменилась, Фиона? Та малышка, которую я знал раньше, не была такой циничной. Раньше для тебя тоже все было не столь очевидным.

Она мило улыбнулась.

— Никогда не говори женщине, что она изменилась, Корвин. Если только она не изменилась к лучшему. Когда-то ты и это знал. Но, может быть, ты всего лишь одна из теней Корвина, посланная сюда страдать и запугивать? Неужели настоящий Корвин где-то посмеивается над нами?

— Я здесь и не посмеиваюсь.

Она расхохоталась.

— Так оно и есть, я только что решила, что ты — это не ты! Слушайте все! — крикнула она, вскакивая на ноги. — Я только что обнаружила, что это не настоящий Корвин! Наверняка, это одна из его теней! Только что эта тень заявила, что верит в дружбу, душевное благородство и прочую ерунду, о которых поется в душещипательных романсах! Совершенно очевидно, что я права!

Все удивленно уставились на нас. Фиона опять расхохоталась, и внезапно села.

Я услышал, как Флора прошептала: «Наклюкалась», — и вернулась к беседе с Дейдрой. Рэндом сказал: «Если тень, то пусть будет тенью», — и продолжил спор с Бенедиктом и Льювиллой.

— Ну, убедился? — спросила Фиона.

— В чем?

— Ты нереален, — ответила она, похлопывая меня по колену. — Да и я тоже, если уж на то пошло. Какой дрянной был день, мой Корвин!

— Согласен. У меня у самого на душе скребет. Я полагал, что придумал, как освободить Бранда. Да и не только считал — мысль была правильной. Только ему от этого какая польза?

— Ты недооцениваешь собственные заслуги. В том, что случилось, твоей вины нет.

— Спасибо.