Знак фараона (сборник)

Хирам был ни жив ни мертв, потому что знал, кто совершил святотатство и где этот человек прячется. Юноша пытался оправдать себя, говоря, что он не решился предать азиатку законному суду из жалости, однако понимал, что это не совсем так. Он знал, что девушку могут убить, а потому опасался угрызений совести, страшился чувства вины, а еще… боялся, что больше никогда не увидит глаз, подобных черному жемчугу или бархату ночи.

Когда стемнело, Хирам пробрался в подвал, вывел оттуда Аруну и тайком провел ее в свою комнату.

Девушка выглядела уставшей; она сразу легла и, свернувшись калачиком, заснула. В этой позе было что-то беззащитное, детское, и Хирам успокоился. Он тоже лег, но долго не мог уснуть, прислушиваясь к еле слышному дыханию Аруны. Почему все, что она говорила, проникало в его сердце легко, как лезвие острого ножа? Быть может, она и вправду колдунья? Магия в стране Кемет была запрещена, хотя во время религиозных праздников жрецы удивляли народ такими зрелищами, как говорящая статуя или палка, превращенная в змею. Это было чистой воды притворством; меньше всего на свете Хираму хотелось обучаться подобным фокусам.

На следующее утро юноша отдал гостье свой завтрак, принес кувшин с водой и предупредил, чтобы она не покидала комнату В полдень оставил папирусные свитки, над которыми корпел в Доме Жизни, и покинул территорию храма, сказав, что у него есть срочное дело.

Хирам отправился туда, где ему редко доводилось бывать, – на рынок.

Солнце слепило глаза; казалось, в знойном мареве роятся мириады светящихся мух. Под низкими соломенными сводами были навалены горы товаров, вокруг копошились коричневые тела: люди сновали туда-сюда по узким проходам, как муравьи по тонкой ветке. Стоял такой гул, что было невозможно услышать самого себя.

Хирам остановился. Солнце жгло его плечи и непокрытую голову. Следуя обычаям египетских жрецов, юноша сбривал на теле все волосы, никогда не носил головного убора и иной одежды, кроме простой, скроенной на древний манер юбки.

Хирам понял, что не сможет выбрать то, что намеревался купить. Он ничего не понимал в женских вещах, не понимал женских пристрастий. Посоветоваться? С кем?

Он растерянно прошелся вдоль рядов и вдруг застыл как вкопанный. Навстречу шла та самая девушка, которой он любовался в храме Амона. Вероятно, она знала рынок как свои пять пальцев, потому что двигалась уверенной, быстрой походкой, привычно прицениваясь к товарам и придирчиво выбирая то, что получше и подешевле.

Едва ли она принадлежала к высшим слоям общества, потому что носила собственные длинные волосы, темно-каштановые, блестящие, густые, а из всех украшений на ней была только нитка бус из раскрашенных глиняных шариков.

Ее загорелые босые ноги покрывала пыль, ладони огрубели от тяжелой работы, но карие глаза были чисты и прекрасны, и у Хирама перехватило дыхание. Не успев задуматься над тем, что делает, он догнал девушку и тронул за плечо.

– Постойте!

Она испуганно обернулась, но, увидев перед собой молодого жреца, остановилась и стала спокойно ждать, что он скажет.

– Госпожа, позвольте обратиться к вам с просьбой! Я знаю вас, то есть я видел вас, когда вы приходили в храм, – запинаясь, произнес Хирам. – Не могли бы вы мне помочь? Я хочу выбрать одежду для девушки примерно вашего возраста и похожего телосложения, но я совсем не разбираюсь в женских вещах.

Юноша выглядел растерянным, даже слегка испуганным, и в глазах девушки сверкнуло любопытство.

– Почему бы вам не привести ее на рынок, чтобы она смогла выбрать то, что ей понравится?

Хирам покраснел.

– Я… я хочу сделать ей подарок.

Девушка лукаво улыбнулась, и юноша смутился еще больше. Сейчас она подумает, что он хочет выбрать одежду и украшения для невесты или жены. Ведь случается, что жрецы женятся в молодые годы!

– Хорошо, я вам помогу. А что у нее есть?

– Ничего, – твердо ответил Хирам.

Девушка озадаченно прикусила губу, а потом повела его туда, где продавались ткани и одежда, а также украшения и косметика. Хирам впервые увидел льняные платья, такие тонкие, что казалось, будто они сшиты из лепестков белого лотоса, серебряные зеркала, такие сверкающие и гладкие, словно их отполировал ветер. Впервые заметил, как красиво смотрятся украшения на шелковистой девичьей коже, почувствовал, что благовония пахнут так сладко, как, наверное, пахнет пыльца тех диковинных цветов, что растут в саду царского дворца.

Девушка столь увлеченно перебирала товары, ее глаза сверкали так жадно и страстно, что у Хирама мелькнула мысль купить что-нибудь и для нее. Он видел, что возможность выбирать наряды, пусть даже кому-то другому, для нее редкое и запретное удовольствие. Юноша с детства привык к дорогим благовониям и маслам, а она, судя по всему, не могла позволить себе даже самые простые и дешевые средства вроде свинцового блеска или порошка красной охры. Неужели она настолько бедна или ее родители слишком строги?

Хирам выудил из горы украшений браслет, на который девушка смотрела с особым восхищением, и промолвил:

– Позвольте подарить это вам.