Знак фараона (сборник)

Молодой жрец очнулся и почувствовал, что его обволакивает что-то мягкое. Хирам подумал, что это посмертный покров, но потом ощутил свое живое теплое тело и понял, что дышит. Он ждал, что сейчас в него вцепится притаившаяся в засаде боль, но боли не было. Только блаженный покой.

Юноша открыл глаза. Над ним склонился храмовый лекарь и… Нира.

Хирам попытался приподнять голову, но ему велели лежать. Врач объяснил молодому жрецу, что его нашли на полу в святилище и что он три дня пролежал как мертвый, а еще шесть метался в горячке. Верховный жрец, которому доложили о случившемся, велел внести юношу в храм и положить перед статуей бога. Когда это было сделано, юноша прошептал «Амон», а еще – «Нира».

– Нам позволили пожениться, – сквозь слезы прошептала девушка и погладила руку Хирама. – Глава храма сказал, что ты хороший жрец и будет обидно, если великий Амон потеряет тебя из-за… какой-то женщины.

Хирам молчал. Та молния, та вспышка в глазах божества – что это был за знак? Едва ли ему удастся узнать! Зато юноша хорошо понимал, что больше никогда бы не смог ощущать жизнь во всей полноте, наслаждаться каждым рассветом, каждым прожитым днем, принимать судьбу такой, какова она есть, если бы потерял Ниру.

В тот же день Хирам поднялся с постели здоровый и бодрый, будто не пролежал в горячке почти неделю, а назавтра юноша и девушка отправились в дом, где прежде жила Нира. Девушка сказала, что, каким бы ни был Антеп, он остается ее отцом и, как бы это ни было трудно, она должна заручиться его согласием на брак.

Дул северо-западный ветер, смягчавший привычную жару, но Нира так сильно волновалась, что ее бросало в пот при каждом вздохе. Она остановилась перед родным домом, не в силах сделать шаг, но Хирам смело толкнул калитку и вошел внутрь, а следом за ним переступила порог и Нира. Оглядевшись, девушка заметила, что на каменных плитах двора лежит толстый слой пыли, под навесом, где она обычно готовила еду, свалена немытая посуда, а кувшины и котлы, прежде полные вкусной пищи и напитков, пусты.

Антеп сидел в своем любимом уголке и мрачно жевал черствую лепешку, запивая ее купленным на рынке кислым вином. Увидев дочь, он оторопел и вытаращил глаза. Он был готов немедленно наброситься на нее с обвинениями, но заметил рядом с Нирой незнакомого человека, судя по виду жреца, и упреки застряли в его горле вместе с куском лепешки.

Антеп никогда не бывал в храме, не приносил жертв богам; он считал жрецов лживыми и жадными, однако страшился их власти, потому что они были связаны с чем-то недоступным его уму. Отец Ниры смутно подозревал, что на том свете ему придется ответить за некоторые слова и поступки, а потому при виде служителей бога невольно терялся и утрачивал привычную самоуверенность.

Антеп напоминал злобного сторожевого пса, который поджимает хвост, почуяв хозяйскую палку, скалит зубы, но не смеет укусить.

– Кто вы и с чем пришли? – сдержанно произнес он, обращаясь к Хираму и при этом пожирая дочь глазами. От Антепа не укрылось, что на ней новое платье, дорогие украшения, что Нира похорошела, а страх в ее глазах уступил место выражению скромного достоинства и уверенности в себе.

– Меня зовут Хирам, я служу в храме Амона и пришел сообщить, что верховный жрец дал согласие на мой брак с вашей дочерью, – холодно ответил юноша.

– На брак?! – Забывшись, Антеп повысил голос. Поняв, что потерял власть над Нирой, он мигом озлобился. – А кто мне ответит, где эта девчонка провела два последних месяца?! Она отпустила на свободу раба, который стоил кучу денег, и скрылась, чтобы я не спустил с нее шкуру!

Хирам смотрел на него с изумлением. Какая глыба тупой силы, невежества, душевного мрака! Он заслонил собой испуганную Ниру и сказал:

– Ваша дочь жила и работала в храме Амона. Она сбежала от вас, потому что вы ее били и издевались над ней. Раба вы купили по дешевке, как и всех остальных, и все равно уморили бы голодом и непосильной работой.

Антеп лязгнул зубами, поднялся с места и шагнул вперед. От него исходила такая угроза, что мало кто не отшатнулся бы в страхе. Хирам остался стоять на месте.

– Я не дам своего согласия! – рявкнул отец Ниры.

– Это ничего не решает. Мы все равно поженимся. Бог поставил меня над вами, и этим все сказано. Отныне Нира вам ничем не обязана.

Юноша взял девушку за руку и уверенным шагом направился к калитке.

Темные глаза Антепа предательски забегали. Он подумал о заброшенной гробнице, о своем имени, которое никто не сохранит в памяти, и нерешительно окликнул:

– Эй, постойте!

Хирам оглянулся через плечо.

– Да?

– Ладно, женитесь. Только… только у меня есть одно условие. После свадьбы вы объявите всем, я имею в виду всем моим знакомым и соседям, что моя дочь не гулящая, что она – честная девушка! Это… это очень важно для меня. Я хочу, чтобы люди знали: она не такая, как ее мать!

Нира смутилась до слез, а Хирам спокойно промолвил:

– Она такая, как ее мать. Такая, как все женщины. Она слаба и нуждается в защите.

– Так вы скажете моим соседям, что она невинна? – угрожающе произнес Антеп.