Знак фараона

Он удивился, когда Анок вывела из ворот колесницу, ибо не подозревал, что она умеет править лошадьми. Девушка жестом пригласила Хетеса встать рядом, и он, весьма заинтригованный, повиновался. Что задумала эта сумасшедшая девчонка?

Они пронеслись по улицам в клубах пыли, распугивая прохожих, после чего Анок уверенно направила колесницу в пустыню. Глядя на синюю бездну над головой и красную бездну под ногами, Хетес испытывал легкое головокружение. Ветер поднимал в воздух густую пелену песка; мелкие камешки больно стегали по лицу.

Анок остановила колесницу, когда город остался далеко позади.

Девушка сошла на землю. Хетес последовал за ней. Ощущение неведомой опасности будоражило нервы, но он старался сохранять внешнее спокойствие. Горячий воздух обжигал легкие, и Хетес подумал о том, что через несколько часов или даже раньше они изжарятся, как цыплята на вертеле.

— Зачем мы приехали сюда? — тревожно спросил он.

Анок повернулась. Ее глаза блестели. Хетесу почудилось, что

в них стоят непролитые слезы.

— Я беременна.

Он отшатнулся.

— Ты уверена?

— Да, — сказала Анок и опустила голову.

Молодой человек замер, сраженный неожиданной новостью. Девушка долго стояла молча, прислонившись к колесу; потом быстро посмотрела на него исподлобья, и ее взгляд показался Хетесу холодным и злым.

— Что ты думаешь делать? — небрежно произнес он.

Сестра архитектора Мериба пожала плечами.

— Не знаю. За меня сватались многие мужчины, но я всех отвергала. А за тебя я бы вышла замуж.

— Почему? Только потому, что тебе нравится со мной спать? Тебе понравилось бы и с другим, если бы ты только попробовала.

— Я жду ребенка от тебя, а не от кого-то другого, — заметила Анок.

Хетес опустился на землю.

— Что ты обо мне знаешь? — с горечью произнес он. — Я — никто. У меня нет ничего своего. Я живу на содержании своего приятеля, с которым у меня на самом деле мало общего.

— Мой брат даст за мной хорошее приданое.

— Уверен, что он прогонит меня, как собаку, когда узнает, кто я такой!

— Скажи правду, ты не хочешь брать меня в жены? — прошептала Анок.

Хетес поднялся на ноги, подошел к ней, взял за плечи и заглянул в глаза.

— Не хочу. Я не готов заботиться ни о тебе, ни о ребенке. А ты? Какая из тебя жена и мать? Ты отдалась мне, даже не спросив моего имени! Царапалась и кусалась, как дикая кошка! Тебе пришло в голову поехать в пустыню лишь для того, чтобы сообщить мне о своей беременности. Ты не просто взбалмошная, ты сумасшедшая.

— Что ж, — медленно произнесла Анок, — ты сам выбрал свою судьбу.

И рассмеялась жутким пронзительным смехом.

Внезапно Хетес все понял. Сердце застучало как бешеное. Руки и ноги онемели. Он закрыл глаза. Анок или бросит его посреди пылающей бездны, или раздавит колесами, или они вместе разобьются на колеснице. В любом случае ему не выбраться отсюда живым.

— Мы возвращаемся? — осторожно спросил Хетес.

Анок схватила кнут и внезапно огрела любовника по едва прикрытому телу.

Молодой человек зашипел от боли, подскочил к девушке и стиснул ее руку Они боролись неистово — так, будто хотели убить друг друга. Хетес был сильнее. Он повалил Анок на песок, придавив своим телом. Она плюнула ему в лицо.

Хетес с трудом перевел дыхание и прошептал:

— Прости. Я не хотел. Я беру свои слова обратно.

— Слова нельзя взять обратно, так же как невозможно повернуть время вспять.

— Можно. Я пойду к твоему брату и попрошу позволения жениться на тебе.

— Ты лжешь! — в ярости вскричала девушка.

— Нет, не лгу. Ты впрямь сумасшедшая, но я... я тебя люблю. Все это случилось слишком внезапно, и я растерялся. Просто я долго был один. Как, впрочем, и ты, — он произнес эти слова с простодушной и светлой улыбкой, какой Анок никогда у него не видела.

Девушка пристально смотрела на Хетеса, словно пыталась проникнуть в глубину его мыслей и чувств. Ей хотелось верить, что в нем, как и в ней, проснулось нечто невыразимое, то, что толкает, влечет, бросает к другому человеку. Что никогда не позволит просто взять и уйти.

Они вернулись обратно живые и невредимые. Перед тем как расстаться, Хетес промолвил:

— Жди. Я приду завтра и попрошу у Мериба твоей руки.

Он не пришел ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю.

Анок не кричала, не плакала, не била посуду, не придиралась к служанкам. Она неподвижно лежала в своей комнате и думала. Наконец велела позвать свою бывшую рабыню, а ныне служанку Тии, Хнут. Когда та вошла, произнесла чужим, сдавленным голосом:

— Садись. Мне нужно с тобой поговорить.

Предугадать будущее так же невозможно, как и отыскать истоки божественного Нила. Тамит окончательно убедился в этом, когда узнал тайну своего рождения. Теперь он бывал во дворце, обитатели которого жили тайной, «божественной» жизнью, постигал структуру и иерархию мира, закрытого для простых смертных.

Многим из тех, кто его окружал, казалось, что ему довелось познать истинное величие и что привычный мир отныне выглядит для него крохотным, ненастоящим.

Одна только Тия сказала: