Знак Истинного Пути

Они сидели после похорон в гостиной. Все зеркала в доме были занавешены, цветы убраны, но здесь, в гостиной, не было ни зеркал, ни пустых ваз, и на секунду можно было представить, что ничего не случилось за последний месяц. Что в массивном кресле сейчас появится Игорь Сергеевич Бобров, а на диван присядет, исключительно прямо держа спину, Евгения Генриховна. Но на диване сидели Наташа с Эдиком, держась за руки, а в креслах расположились Бабкин с Илюшиным. Алла Дмитриевна и ее супруг исчезли куда-то сразу после поминок, Мальчик Жора, как и Ольга Степановна, не появлялись даже на похоронах. Тимошу Наташа с утра отвела в садик, и сейчас во всем особняке были они одни.

– Так вы его знали?

Макар подумал, что Эдуард Гольц держится неплохо после такого удара, как смерть матери. Хотя еще вопрос, что его потрясло больше – то, что она погибла, или то, что похитила его сына. То есть не сына, а племянника. Хотя в тот момент вообще-то сына…

– Знал, – вздохнув, ответил Эдик. – Это очень давняя история. Когда-то у мамы была подруга, Ирина Волейчук, а у той был сын. Борис попал служить в Афганистан и вернулся оттуда… вернулся конченым человеком. Тетя Ира показывала его психиатрам, ему прописывали какие-то лекарства, но ничего не менялось. Она как-то раз говорила, когда была у нас в гостях, что Боря стал пустой внутри. Да, я хорошо запомнил, так и сказала – что он стал пустой внутри. Тетя Ира думала, что хуже уже быть ничего не может, но потом Борис сел на иглу, и у нее в доме начался кромешный ад. Вы представляете себе бывшего афганца, который стал наркоманом?

Макар с Сергеем синхронно кивнули – они представляли.

– Тетя Ира снова пыталась его лечить, и опять без всякого результата. Тогда подключилась мама – нашла хорошую клинику, оплатила лечение, и он вышел оттуда совершенно другим. Правда, тетю Иру предупредили: от всего предыдущего лечения – а Борис много по больницам лежал, и в психиатрической тоже – у него в голове произошли необратимые изменения. Честно говоря, я никаких изменений не заметил, он всегда был молчаливый и какой-то странный. Но он все стал воспринимать на веру. Однажды тетя Ира ему сказала, что он матери моей должен быть по гроб жизни обязан, – так он каждый раз, когда она приезжала, глаз с нее не спускал. Просто сидел молча, ничего не говорил – только смотрел. Но все, что мама просила, делал. Сразу же, как собачка. А через несколько лет тетя Ира заболела и умерла, причем очень быстро. Борис остался один, и тут выяснилось, что он один не может – нужно, чтобы его кто-то направлял. Понимаете? Он даже за квартиру по счетам не мог платить, да и нечем было. Тогда мама ему помогла: отправила в дом деревенский, который еще родителям тети Иры принадлежал, а квартиру его стала сдавать. Вот на те деньги он и жил. Я его не видел много лет и даже не знал, что мама с ним какие-то отношения поддерживает. Думал, он сам постепенно научился жить. Как выяснилось, ошибся. Что с ним будет?

– Не знаю, – пожал печами Макар. – Наверное, ничего хорошего.

– Но как вы поняли, что… – Эдик запнулся, потом справился с собой и продолжил: – Что Тима похитила мама?

Макар с Бабкиным переглянулись.

– Мы до последнего не были уверены, – признался Сергей. – Все стало окончательно понятно, только когда ваша мама бросилась к машине. Но вообще-то мы шли методом исключения. Степан Затрава не подходил – кстати, не он убил Илону, – и в любом случае от него пришли бы какие-то требования. Я подозревал жену вашего дяди…

– Аллу Дмитриевну, – подсказал Эдик.

– Да, ее. Или ее супруга. Но у них совершенно не было мотива, чтобы похищать ребенка.

– А у мамы был.

– Да, – подтвердил Бабкин, – у вашей мамы был. Правда, пока мы догадались, что это может быть мотивом, прошло слишком много времени. Она считала мальчика Знаком. И Знаком плохим.

– А я-то, наивный, думал, что мама даже начинает к Тиму привязываться, – горько усмехнулся Эдик.

– Нет, она не привязывалась, – покачал головой Макар. – Думаю, в последнее время она очень плохо себя чувствовала: сначала возникли проблемы с бизнесом, причем серьезные, потом в доме убили девушку… К тому же у нее перед глазами постоянно был такой серьезный раздражитель. Извините, Наталья Ивановна, что я так говорю о Тимоше, но это правда.

– Я понимаю. И глупо, что мы сами ничего не замечали. – Наташа задумалась ненадолго. – Знаете, как-то раз нас с Тимом испугала машина… Точнее, не нас, а меня. Мы с ним возвращались из садика, и мне показалось, что на нас кто-то смотрит и хочет сделать что-то плохое.

– Ты мне не рассказывала, – насторожился Эдик.

– Да теперь-то уж дело прошлое, – махнула рукой Наташа. – А тогда я бросилась бежать от какой-то машины, потому что подумала, что она нас хочет задавить. Большая такая машина, джип, кажется. Водитель на меня посмотрел как на круглую дуру. Да я и сама так про себя подумала. А сейчас мне кажется, что я тогда была права.

– Только на тебя смотрела из сада мама, да? – поморщился Эдик.

Наташа кивнула, виновато глядя на мужа.