Знак Избранника

Мария Симонова Знак Избранника

Йернские волки

Впереди была темнота, а позади с ревом, огнем и грохотом рвалось, расставаясь в муках с почти разумной жизнью, организованное железо. Хан падал вперед, в темноту, обхватив руками хрупкое живое существо, в тщетной надежде заслонить его собой от огня и горячих осколков, и уже в отчаянии осознавая — не спасти, не успеть… Догнала и ударила в спину волна опаляющего жара, что-то тяжелое остро стукнуло в затылок… Окружающая реальность, треща и завывая, скомкалась в первородную точку.

«Конец?..»

Сжавшись до предела, точка сущего начала вновь распухать и вдруг взорвалась, развернувшись картиной недавнего прошлого; едва вспыхнув в сознании, прошедшая реальность тут же принялась прокручиваться заново.

«Да, — отстраненно подумал Хан, — с этого, пожалуй, все и началось…»

Глава 1

— Эй-эй, полегче… Отстань, говорю… Да скоко ж можно… Я тебе что — перпетуум мобиле?..

— Нет, ты мне делиниум тремнис.

— Что-о-о?..

— Не что, а где.

Девчонка отодвинулась, потянулась всем телом, как довольная кошка и по-кошачьи легко вскочила с брошенной на каменный пол одежды.

— Пить хочется… — сообщила она, направляясь к уже прорисовавшейся в темноте трещине выхода, и как была, в чем мать родила, выскользнула наружу, на мгновение загородив узким силуэтом извилистую полосу раннего бледного утра, робко заглядывающего в пещеру.

Хан без выражения глядел ей вслед из темноты, привычно задерживая гримасу эмоции на «внутреннем лице», хотя сейчас и в его «внешнее» лицо стало некому заглядывать; да и гримаса была незначительной — всего-навсего мимолетное удивление. Но привычка, выработанная еще в юности, в летно-разведывательной школе на Санта Иглс, давно стала его второй натурой, перейдя в разряд «безусловных рефлексов».

Киску эту он подцепил вчера, под вечер, вернувшись к месту стоянки своего катера из двухнедельного рабочего рейда по Леу-Сколту; вернее, это она его «подцепила», а точнее сказать — приклеилась намертво, стоило ему выделить ее взглядом в расслабляюще оборванной и демобилизующе моторизованной девичьей стае: бронзовые заплатки тел, матово улыбающиеся в прорехи потертой кожи, холодные глаза из под пыльных прядей волос, мятущихся по ветру над сумбурным стойлом усталого железа с «лысыми» покрышками. И вся эта «тяжелая» кавалерия в шестнадцать лохматых голов и одиннадцать рогатых — количество Хан машинально и безошибочно определил на глаз — умудрилась устроить привал не где-нибудь в абстрактном чистом поле, а у самой кромки его собственного, Ханова, защитно-маскировочного поля! Точнее — не его, а его «семерки», что было, в общем-то, почти без разницы. Силовой колпак — восемь метров в диаметре и два с половиной в высоту — работающий от генератора на «вечных» слингеровых батареях — помимо своей прямой защитной функции призван был в отсутствие хозяина камуфлировать под окружающий ландшафт стремительные очертания «Спирита» — военно-разведывательного катера — «Мечты Шпиона» — по меткому выражению одного из «мечтателей». Незримый восьмиметровый пятачок у самой границы безбрежной степи с высоченной — свороти-шею — горной грядой — разумеется, никак невозможно ни обойти ни объехать сей «оазис» такой многочисленной компанией! Похоже, что «эскадрон девчат летучих», бороздя степные просторы, наткнулся с разгону на невидимое препятствие, неясной ему — эскадрону — природы и устроил возле него временный привал, чтобы устранить последствия столкновения, а заодно и разобраться с непонятным феноменом, нежданно воздвигшимся на пути. Судя по россыпям битого стекла, отмечавшим границу защитного поля по окружности, разборки имели место крутые. Россыпи — как определил догадливый Хан по некоторым безошибочным признакам — в недавнем прошлом имели формы бутылок.

Появление Хана верхом на битом-недобитом «Ноумэде», приобретенном им на второй день пеших странствий по Сколту в обмен на такой же подержанный слингер, было встречено амазонками степей хоть и настороженно, но в целом благосклонно — как-никак свой, человечьего роду-племени и тоже из породы райдеров. А то, что собрат сапиенс-райдер противоположного пола — так это, как вскоре выяснилось, только усиливает его позиции — в смысле благосклонности. Хан, не украшавший вообще-то своей персоной ряды непробиваемых аскетов, в данном случае предпочел бы девичьей благосклонности девичье же массовое поголовное бегство куда-нибудь за линию горизонта. Теперь, чтобы вернуться на ожидающий его на орбите «Черный Ангел», ему пришлось бы демаскировать катер перед местным населением, что делать по всем правилам крайне не рекомендовалось. Был, правда, еще вариант — с целью разгона оного населения за пределы видимости изобразить из себя агрессора, или маньяка, или — на худой конец — маниакального агрессора; но пугать девчонок без особой нужды ему тоже не хотелось — и без того они тут на Сколте пуганы-перепуганы, не ему добавлять.