Знак Калта

разворачивается и исчезает в мерцающей прорехе в мироздании. Вентан чувствует

тошноту от такого надругательства и той порчи, которую он видит сквозь разрез. Разрыв

уже уменьшается. Ткань мира затягивается, и через считанные секунды отверстие

исчезнет.

Кинжал дергает руку. Он хочет вернуться в нечистое царство, где был сотворен.

– Сиданс! – кричит Вентан, выводя на визор таймер бомбы. – Ко мне!

Позади него разворачивается синий спидер.

– Сколько? – спрашивает Сиданс.

– Десять секунд. Слезай.

– Что? Нет! Я с тобой.

– Не в этот раз, – говорит Вентан. – Сейчас нет тринадцатого эльдара.

Он пинком сталкивает Сиданса со спидера и падает на место пилота. Двигатель изрыгает

струю облученного дыма, и скиммер кренится вперед. Вентан заставляет его совершить

последний полет.

Спидер трясется, как будто разваливается на части. Сзади раздается резкий стук сбоящего

двигателя, и тянется огненный шлейф.

– Давай же, проклятье, лети! – кричит Вентан.

Гравитационные панели отказывают, и спидер снижается. Энергия почти полностью

израсходована, двигатель не работает. Капитан силится удержать машину в воздухе, вытягивая рулевую колонку назад и вкладывая в спидер все остатки своей воли и веры.

Дредноут темнеет перед ним, словно непоколебимый левиафан.

Вентан бросает порченый варпом кинжал на сиденье стрелка.

– За отвагу и честь! – выкрикивает он. – За Императора!

В машину вливается последняя порция энергии, и Вентан активирует передние орудия, спрыгивая со спидера. Капитан жестко падает наземь и перекатывается, а скиммер на

полном ходу врезается в дредноута.

Столкновение ужасно, инерцию спидера не погасить.

Дредноут отшатывается назад на своих поршневых ногах. А затем взрывается

двигательный блок, и удар отбрасывает машину назад.

Гироскопические стабилизаторы силятся удержать равновесие, но не справляются с этим.

Дредноут падает, и его поглощает сосущая рана в мироздании. Он исчезает с Калта, и

разрыв закрывается за ним.

Вентан задерживает дыхание, считая секунды. Он ждет взрыва, который так и не

происходит. Капитан, не знает, куда делась бомба со смертоносным вирусом пожирателя

жизни, но это не Калт. Ему этого достаточно.

Он оборачивается на звуки ликования. Требуется секунда, чтобы осознать, что оно

обращено к нему.

Обитатели Аркологии Х выкрикивают его имя.

Нет, не имя. Прозвище.

Спаситель Калта.

И Рем Вентан впервые чувствует, что заслужил этот титул.

Темное Сердце

Энтони Рейнольдс

Он вертел в руках шлем. Это был прототип конструкции Мк-VI из последней поставки с

Марса, окрашенный в насыщенный кровавый багрянец – цвет переродившегося Легиона.

Линзы поблескивали, словно изумруды, глядя на него с угрожающим прищуром.

Он перевернул шлем и установил его на подготовленную раздвижную подставку, которая

подстроилась под вес и форму шлема, охватив его и зафиксировав. Он потянулся за своим

электростилусом и вынул его из штатива. Указательный палец коснулся активационной

руны, и стилус начал вибрировать с глухим гудением. Он поправил шлем свободной

рукой, повернув его так, чтобы получить наиболее удобный доступ к вогнутой внутренней

поверхности. Тонкий наконечник из искусственного алмаза опустился на гладкий, лишенный украшений металл.

Он остановился.

Он отвернулся и бросил взгляд на ритуальное изображение Октета, закрепленное в тени

маленького алькова напротив угла, где слабо горела курильница. Казалось, пламя меркло, а температура понижалась. По стенам пополз иней. Сама тьма пришла в движение, корчась и разрастаясь.

Отростки теней потянулись вперед, слепо нащупывая путь. Они пробирались сквозь

стены, ползли по полу и потолку. Один из них прикоснулся к нему. Касание было

холодным как лед. Мрак смыкался, окутывая облаченное в рясу тело.

Он ощутил на шее дымное дыхание, от которого исходил смрад извращенных кошмаров и

гниющей плоти.

Ползучая тьма начала нашептывать ему, дюжина безумных голосов сливалась в один. Из

ушей потекла кровь. Стилус задергался в руке.

Он беседовал с посланцем Изначальной Истины. Были принесены клятвы. Снова

пролилась кровь.

Прошел час. Быть может, больше.

Наконец ад отступил, отпустив его и скользнув обратно за истончившуюся пелену

реальности. Курильница вновь ожила, пламя затрещало, и комнату опять озарил тусклый

свет. Мардук вздрогнул и выпустил стилус. Руку свело мучительной судорогой. В

сущности, у него болело все тело.

Он посмотрел на шлем, все еще покоившийся в объятиях раздвижной подставки.

Вогнутую поверхность покрывала мелкая клинопись. Не осталось ни единого нетронутого

сантиметра.

Почерк принадлежал не ему.

– Да будет так, – произнес он.

Тяжеловесные шаги замерли возле временной камеры. Для кандидата настало время суда.

Он сидел на полу, скрестив ноги и выпрямив спину. В таком положении он провел

большую часть дня. За это время тело залечило самые скверные из ран, нанесенных ему

братьями.

Кандидат поднял голову и увидел в закрытой двери камеры собственное отражение.

Несмотря на усовершенствованную трансчеловеческую физиологию, его лицо до сих пор

испещряли лиловые кровоподтеки. На щеках и губах сухими струпьями запеклась кровь.