Знак Лукавого

– Мы глупо влипли, – шмыгнув носом, сказал мальчишка и на минуту смолк. – Мы последние два… нет, три сезона, ну, каждый раз, когда наступала такая осень, которая после лета наступает, сюда подработать мотали – на сбор «золотых яблок». Нет, мы не бедствуем… Просто хочется зарабатывать самим, хоть на карманные расходы. Ну а ночевать устраивались в поселке временных рабочих. Почти всегда можно устроиться без особого труда. Если не в одной долине, то в другой… В этот раз, как назло, сразу нашли заброшенный дом около Торонских плантаций. Две ночи перекемарили как люди, а на третью – очень длинную – в поселок принесло банду Госсов.

Нет, они нас не тронули – им два десятка небогатых ребят, которые не занимали лишнего места в поселке, были просто безразличны. Другое дело, что многие из нас были дакла, а дакла не все любят… Но это тогда не катило. Не было братьям Госсам никакого дела до здешних межплеменных разборок – у них в банде всякой твари по паре было. В том числе и дакла. («А как же без этого», – ядовито буркнул себе под нос Дуппель.)

Беда из-за другого вышла… Госсы недолго думая учинили разбой в двух соседних селениях и тут же убрались восвояси. Оставшиеся в живых до нитки обчищенные селяне отрыли свои закопанные гроши и ими поклонились маркграфу Анатолию, а тот двинул на место дислокации лихого люда свои карательные отряды. Те прибыли на место действия с опозданием часов на двадцать, когда банды Госсов в поселке уже и след простыл, но шибко разбираться в положении дел не стали.

В ночной тьме озверевшие солдаты ворвались в поселок, принялись вламываться в дома и швырять внутрь фанаты. Тех, кто выбегал из домов, поливали автоматным огнем. Уцелели в поселке немногие.

Погибли оба старших брата Тагары. Сам он остался в живых в общем-то чудом – его на редкость вовремя потащил на ночную рыбалку приятель, которого он успел завести в здешних краях.

Пару ночей он провел у этого приятеля – скрывался от шастающих окрест вооруженных олухов, – а потом отправился лесными тропами в Рикк, где у него по крайней мере были друзья и, хоть и дальние, а все же родственники. Но к тому времени по всей территории племен уже полыхала война. Резня в селении была только маленьким эпизодом самого начала очередной вспышки вечно тлеющей в предгорьях междоусобицы. Пересечь границу предгорий стало делом смертельно опасным.

Тагара помаялся с неделю, прибиваясь то к цыганам, то еще к каким-то бродягам, то просто в одиночку прятался в лесных заброшенных скитах, а в конце концов увязался за караваном своих – риккейцев, пробиравшихся на родину с грузом скарба беженцев. С этим-то грузом они и влипли прямехонько в ту заварушку на перевале, к разгару которой столь вовремя принесло и нас с Дуппелем. Но если риккейским беженцам в общем-то не угрожало ничего, кроме возможности быть обобранными до нитки, то беспризорному дакла светило нечто совсем иное, в лучшем случае – выбитые зубы и переломанные ребра. В худшем – линчевание. Тут были возможны варианты. Только такие, из которых выбирать как-то не хотелось.

К концу своего рассказа Тагара, накормленный и сморенный многодневной усталостью, уже с трудом ворочал языком. Еще через пару минут его, погрузившегося в глубокий сон, накрыл одной из выделенных в наше распоряжение шкур Дуппельмейер. Совершив это доброе дело, он повернулся ко мне.

– Держи ухо востро, Сережа, – тихо бросил он. – Прямо скажу тебе: напрасно мы связались с парнишкой. Чует мое сердце: половина из того, что он наболтал нам, – сплошное вранье! Обдерет он нас. Что-нибудь да сопрет! Как пить дать – сопрет и даст тягу! И хорошо, если не попадется. Я говорю «хорошо», потому что не люблю наблюдать здешний самосуд. К этому привыкнуть нельзя… Он замолчал и некоторое время мы вглядывались в ночную темень. По обе стороны дороги сплошной стеной громоздился лес. Небо представало передо мной сравнительно узкой полосой, украшенной россыпями звезд. Я пытался разглядеть среди них контуры знакомых созвездий и тихонько клял то безразличие, с каким всегда относился к ночному небу у себя над головой.

– Послушайте, – обратился я к Дуппелю. – Здесь сутки сколько тянутся? Вроде бы пора и рассвету обозначиться…

Мой спутник только фыркнул в ответ:

– Здесь сутки столько тянутся, сколько захотят, – просветил он меня. – В среднем выходит, наверное, те же двадцать четыре часа. Но на часы глядеть нет смысла. Кстати, часы здесь приносят несчастье. И это не выдумки. Только очень крутые из магов позволяют себе роскошь иметь в своем хозяйстве настоящие часики.

– Этого мне не понять, – пожал я плечами. – Если вращение планеты неравномерно, так здесь бы сплошные катаклизмы творились…