Знак Наполеона

Голову Бессону запрокинули так, что горло оказалось полностью раскрытым. Второй мужчина прижал край банки к побелевшим губам Бессона и аккуратно, словно священник на причастии, стал вливать ее содержимое в рот жертвы.

Густая жидкость стекала по зубам Бессона и проникала в горло. Деревянная ложка все сильнее прижимала язык к нижней челюсти, чтобы краска могла беспрепятственно попасть в глубину горла, в нос, а затем, когда он не мог больше задерживать дыхание, в легкие.

Бессон почувствовал, как она застывает, словно цемент.

Глава семьдесят четвертая

Опера Гарнье, Девятый квартал, Париж, 23 апреля, 22:35

— Деду не дурак. — Кеттер делал вид, что на самом деле способен смеяться. — Это одна из личных копий Наполеона. Она стоит в два раза дороже, чем он заплатил.

— Он купил ее не поэтому, — уверенно ответил Том. — Должна быть другая причина.

— У меня есть пара экземпляров этого издания. Можем сравнить, если хочешь.

Кеттер исчез среди книжных полок и вернулся через несколько минут, осторожно неся под мышкой очень похожую книгу.

— Подлинность этого тома доказана. Если в двух книгах есть отличия — мы их найдем.

Кеттер положил книги рядом и принялся медленно, шаг за шагом, сверять текст, шрифт, расположение элементов, переворачивая страницы с помощью чистого бумажного носового платка. Тишину нарушали только отдаленные звуки оперы. Кеттер работал аккуратно и очень тщательно, отрываясь только для того, чтобы глотнуть воды из небольшого стеклянного стакана, стоявшего на полу.

— Полное совпадение, — наконец, вздохнув, заключил Кеттер. — Конечно, существуют тесты, которые можно сделать, но это займет…

Он не закончил фразу, подавшись вперед и внимательно рассматривая обложку книги. Затем открыл ее и изучил корешок.

— Переплет снимали, — медленно произнес он.

— Заменили на новый? — насторожилась Дженнифер.

— Нет, оставили старый, — заверил Кеттер. — Но кожаный переплет снимали, а затем вернули на место. Сперва я не обратил внимания, но вот здесь, здесь и здесь заметна разница в прошивке и видно, что бумагу поднимали, а затем приклеивали на место.

Том внимательно осмотрел указанные Кеттсром места на внутренней стороне обложки и на корешке, но не обнаружил никаких отличий от переплета второй книги.

— Снимай, — решил он.

— Ты уверен? — Кеттер поднял на него глаза. — Это крайне ценная книга. Личные вещи Наполеона редко доходят до аукционов.

— Мне плевать на ее ценность. На самом деле, когда мы закончим, можешь оставить ее себе, — настойчиво произнес Том, в голосе сквозило нетерпение. — Снимай.

— Как скажешь, — пожал плечами Кеттер.

Аккуратно зажав скальпель между большим и указательным пальцами, он сделал несколько надрезов вдоль внутреннего края переплета. Лезвие входило в мягкую бумагу с тихим шелестом. Затем мягкими движениями он снял кожаную обложку, обрезав несколько упрямых хлопковых нитей, цеплявшихся за книгу. Стопка белых листов выглядела обнаженной, словно новорожденный ребенок, в первый раз увидевший мир.

— Смотрите. — Кеттер указал на маленькую полоску бумаги, примерно в дюйм шириной и около шести дюймов длиной, приклеенную к внутренней стороне корешка. Бесстрастное спокойствие моментально исчезло из его взгляда, уступив место восторженному оживлению.

— Что там написано? — Арчи обошел вокруг стола, чтобы взглянуть поближе.

— Не трогай! — предупредил его Кеттер. — Может распасться.

— У тебя получится развернуть?

— Попытаюсь.

Один из кончиков бумаги чуть загибался. Кеттер аккуратно ухватил его пинцетом и потянул в сторону. Под ним оказалась еще одна загнутая сторона, которую он тоже аккуратно открыл.

— Что это такое? — прищурился Том, разглядывая выцветшие чернила.

— Символы, — выдохнула Дженнифер. — Иероглифы. — Она быстро пересчитала их. — Двадцать шесть штук.

— Это ключ, — догадался Том. — Каждый иероглиф соответствует одной букве алфавита.

Дженнифер кивнула.

— Сова, должно быть, «А». Змея — «В». Рука — «С». Смотри…

Она взяла лист бумаги и быстро набросала на нем все буквы алфавита, а рядом с ними — относящиеся к ним символы.

— Иероглифы есть и на обелиске, — напомнил Арчи.

— На каком еще обелиске? — нахмурился Кеттер.

— Тебе лучше не знать, — ответил Том, снимая с плеча рюкзак и вытаскивая из него обелиск.

— Те же символы, — произнесла Дженнифер, изучая его.

— Какой идет первым?

— Что-то вроде полукруга.

— Значит, «L». — Том сверился с составленным Дженнифер списком.

— Затем сова — «А».

— За ней рука, — подключился Арчи.

— «С», — отозвался Том.

Постепенно из букв складывались слова, хотя не всегда было понятно, где заканчивалось одно и начиналось другое.

— Это французский, — сообщил Том, перед тем как вслух прочитать все целиком. — «La cle au sourire vie a l’interieur de chacun».

— «Ключ к улыбке живет в каждом из нас», — нахмурившись, перевел Кеттер.

— Очень глубоко, — закатил глаза Арчи.

— Улыбка? — медленно повторила Дженнифер. — Как думаете, это про улыбку «Моны Лизы»?

— Так вот из-за чего это все? — Кеттер слегка побледнел.

— Может быть, смысл в том, что каждый видит в ней что-то свое? — предположил Арчи, посерьезнев.