Знак небес

— Не думаю, — вздохнул его отец. — Та церковь, что победила, везде одинакова. Она везде цепляется за власть и всюду в первую очередь боится конкурентов, среди которых самыми главными почитает отнюдь не чужие веры, вроде мусульманства. Посмотри вокруг и ответь мне, кого Рим истребляет наиболее беспощадно? Молчишь, а я тебе скажу. В первую очередь они устраивают гонения на еретиков, которые верят почти так же, разве лишь самую чуточку иначе. То же самое и у схизматиков. А почему? Потому, что они конкуренты, которые, дай им волю, могут и деньги отнять, и власти лишить. А церкви только деньги с властью и нужны.

— На словах-то они… — возразил было сын, но старый граф только пренебрежительно махнул рукой.

— На словах мы все намного лучше. Чтобы судить о чем-то, смотри на дела. Тогда и поймешь, что церковь — сплошное лицемерие, как у нас, так и у восточных христиан, иначе они не благословляли бы любую власть, каким бы мерзавцем ни был тот или иной правитель. Главное для всех них — это деньги и власть, — повторил он жестко.

— Но папы часто враждуют с императорами, — возразил молодой граф.

— Лишь в тех случаях, когда дело касается денег и власти, — последовал категоричный ответ.

— Однако я читал, что у восточных схизматиков такой нетерпимости нет. В той же Византии и ариане[20] в войске у императора служили и монофизиты[21], и прочие. Да и среди священников у них не водится таких мерзостей, как у наших.

— Знаю, — кивнул старый граф. — Но это только потому, что у них в каждом государстве свой глава церкви, и каждый из них подчиняется своему правителю. А что было бы, если бы он был у них один-единственный, как у нас, да еще имел свою территорию, свои земли, ну, пусть хотя бы в той же Руси, то есть не зависел бы ни от одного короля, ни от одного императора? Неужели ты думаешь, что там не было бы такой же дряни, как у нас, а то и побольше? Просто им сейчас такой воли не дают, какая у папы римского имеется, вот они и не распоясались до конца. Кстати, читал я один манускрипт, так там описывается, что византийский император Алексей I только в море утопил[22] десять тысяч своих еретиков. А сколько человек он спалил на кострах, и вовсе не сосчитать. Разумеется, все это по требованию церкви. Так что и там она зверствует. Но в тех краях инакомыслящие, может, и выживут, а в наших…

Он вежливо повернул своего коня ближе к обочине и учтиво уступил дорогу большому крестьянскому возу, нагруженному всякой домашней утварью, едущему навстречу. На целой горе всевозможного скарба гордо возвышался совсем юный широкоплечий малый в белой рубахе. Остальные домочадцы шли возле телеги. Завидев графа, мужчины торопливо поскидывали шапки, низко кланяясь, а женщины просто склонились в почтительном поклоне.

— Уезжаешь, Микаэль, — не спросил, а скорее констатировал седой граф.

— Бросаешь Тулузу, — не сдержался, чтобы не вставить упрек, молодой человек.

Отец недовольно оглянулся на сына, но ничего не сказал.

— Так я… — протянул смущенно пожилой отец семейства, но Раймон VI понимающе махнул рукой.

— Я не держу зла, — мягко произнес он. — Езжайте и… удачи вам.

— И вас благослови бог, — облегченно выдохнул глава семьи, натягивая шапчонку поглубже на самые уши и задумчиво глядя вслед своим бывшим властителям.

— И вам… удачи, — произнес он вдогон.

— Не надо держать тех, кто собрался ехать на Русь, — сумрачно повторил граф, обращаясь к сыну.

— А ты видел, какие у него дюжие сыновья? — возразил молодой. — Сегодня Тулуза потеряла еще двух своих защитников.

— Они не верят в нас, — возразил отец. — Если воин не верит в успех своего дела, не верит в победу, то это плохой воин. Они не очень-то помогли бы нам и погибли бы сами. Зачем таких держать? Если уж мы не можем защитить своих подданных, то не будем им мешать искать спасения самим, — и повторил твердо: — Не держи. Тем более, как я слыхал, корабли и так вот-вот отплывут.

— Месяц назад я был там, — вздохнул с легкой долей зависти сын. — Видел этих русичей. Воины в том караване — на диво. Я и сам не маленький, но там чуть ли не каждый выше меня на голову, а то и на две. Как раз один из них бочонки с вином в порту покупал. Я все думал, как он их понесет. Неудобно же — он один, а бочонков два. Так ты представляешь, он один на плечо взвалил, а второй себе под мышку взял и так до самого корабля шел не останавливаясь. Вот бы их нам, в Тулузу.

— Пробовал?

— Куда там, — вздохнул сокрушенно молодой граф. — Сказали, что князь им не велел никуда встревать без нужды, а ослушаться они не смеют.

— А если заплатить побольше? — заинтересовался отец.

— И слушать не захотели. Говорят, что им после этого на Русь дорогу закроют, а они без Рязани своей никуда. Я думаю, надо бы их князю Константину написать, предложить денег. Кто от золота откажется, верно?

— Навряд ли что у тебя выйдет, — покачал седой головой граф. — Это только глупцы все на золото меряют. А он, судя по тому, что в такие дальние края за людьми послал, а главное, не побоялся, что еретики, — человек умный.

— Попробовать все равно можно, — настойчиво сказал сын.