Знак небес

— Но для пушек все равно лучше применять порох, — заметил Минька.

— Ты же сказал, что и без нагара, и мощнее намного? — удивился Константин. — Тогда в чем дело?

— Слишком быстро воспламеняется, а вспыхивает неравномерно. Всегда есть опасность, что он просто разорвет орудийный ствол. А вот мины — дело другое. Там он как раз и должен все разорвать.

— Ну а какой принцип-то у этих мин? — отважился наконец обратиться с вопросом Славка, которого снедало любопытство. — Я больше не буду, — добавил он жалобно. — Мир, а?

Минька посопел слегка, выдерживая паузу для приличия, но затем улыбнулся.

— Ладно, мир. А принцип самый простой. При отливке болванки делается углубление на дне. Потом я изготовил в стекольной мастерской под размер выемки точно такую же маленькую посудинку граммов на двадцать-тридцать, не больше. Туда доверху налил нитроглицерин, после чего запаял верхушку, пока стекло горячее, ну и воском для надежности хорошо залепил. Потом ее закладываешь в это углубление на дне железной болванки, но только в самый последний момент. Все остальное — это пироксилин. Для самой мины отливаешь или просто вырезаешь из дерева колышек, чтобы идеально входил в верхнюю дырку и чуток вылезал из нее. Сантиметра на три вполне хватит. Вкапываешь саму мину в землю. На всякий случай делаешь две-три прокладки между штырем и стеклянной посудиной, чтобы заряд раньше времени не сдетонировал. Человек идет, наступает ступней на колышек, тот раскалывает стекло. От удара нитроглицерин взрывается, а уже от его взрыва, в свою очередь, детонирует пироксилин. Дальше-то рассказывать? — спокойно осведомился он у Славки.

— А чего дальше? — удивился тот.

— Значит, и этого не знаешь, — вздохнул Минька. — Тогда специально для тебя, — и продолжил: — В результате взрыва железную болванку разрывает в клочья, и, разлетаясь, осколки причиняют множественные рваные раны, которые трудно залечиваются, а попадая в отдельные, наиболее важные жизненные органы человека или животного, приводят к смертельному исходу. В результате многочисленных…

— Спасибо, Миня, дальше я как-нибудь сам, — поспешил перебить его Славка, поняв, что тот над ним попросту издевается.

— А разберешься самостоятельно-то? — с подозрением уставился на него изобретатель.

— Приложу все усилия, Михаил Эдисоныч, — кротко заверил Миньку Славка и поинтересовался: — Ты лучше скажи, много ли таких мин заготовлено?

— Если полностью, чтобы осталось только в землю вкопать, то только одна, — вздохнув, честно ответил изобретатель. — Даже сам еще не бабахал, все вас ждал. Успел лишь нитроглицерин отдельно опробовать. Болванок еще девять штук готово. Стеклянных посудин тоже столько же, но пустых. С пироксилином плохо — самое большее, на две хватит. Кислота кончилась. Надо было нитроглицерина поменьше делать, — посетовал он. — А я, дурак, дорвался.

Славка, против обыкновения, сидел молча, даже не пытаясь как-то съязвить насчет столь малого количества готовых мин. Более того, поразмышляв о чем-то с минуту, он очень серьезным тоном обратился к изобретателю:

— Миша, если ты гикнешься в результате нелепой случайности, то имей в виду, что у нас с Костей Кулибиных больше нет, и это будет такая потеря, что лучше мне конную тысячу потерять или две-три, чем тебя одного. Этих-то я и новых наберу да обучу. Ну, будут чуть похуже, чем ветераны, и все. А если ты взорвешься, то такого спеца мы уже никогда не найдем. Поэтому дай нам с князем слово, что последней стадией приготовления нитроглицерина ты никогда больше сам заниматься не станешь.

— Чтобы кто-то вместо меня погиб?! — возмутился Минька. — Тот же Иванов, к примеру?!

— Только так, — подключился к просьбе своего воеводы Константин. — Именно вместо тебя. И без скандалов, пожалуйста. Ты просто подсчитай. Другой взорвался — ты остался жить. Сколько потеряно? Одна единица. Да, жаль, да, это тоже человек, но один. Взорвался ты — и мы столько всего недополучим, что в результате потеряем на несколько тысяч жизней больше. Это как минимум. В максимуме тут и вовсе десятками тысяч пахнет. Что дороже — одна жизнь или эти десятки тысяч, которые останутся на этом свете при том обязательном условии, что на нем останешься ты, а? Что же касаемо твоего Сергея Вячеславовича, то и его жизнь слишком ценна, раз он у тебя такой талантище. Так что пусть это будет действительно хорошо обученная, но простая рабочая единица.

— Чтобы отряд не заметил потери бойца, — добавил Славка.

— Ну, я и не знаю, что тут сказать, — протянул Минька задумчиво. — Но все равно, по-моему, это нечестно, если вы поставите другого. Он же смертником будет, он же…

— Во-первых, если он все станет делать правильно, то выживет. Это раз, — перебил его Константин. — Кроме того, ты сам разработаешь дополнительные меры, обеспечивающие его безопасность, — это два. В-третьих, десять тысяч жизней — не кот начхал. А в-четвертых, оно же в-пятых, в-шестых и так далее, в том числе и в-последних, ты — наш друг, и мы очень не хотели бы присутствовать на твоих торжественных похоронах.