Знак Потрошителя

– Для тебя все что угодно, милый! – томно протянула курица.

– Мы будем любить друг друга под сенью… – красавец запнулся, потом беспечно махнул рукой, – в общем, не важно, будем любить друг друга. А потом я запечатлею тебя в образе Венеры. Обнаженной. В розах и свечах. Ты любишь фотографироваться, красотка?

Судя по тому, что фотография была изобретена не так давно, девка вряд ли имела архив снимков. Она с восторгом согласилась.

– Идем, моя богиня, навстречу ветру путешествий! – Мужик тряхнул гривой, картинно подал курице руку и широко зашагал по улице. – Да придет царствие твое!

Девка поспешала рядом, по-собачьи повиливая квадратной низкой задницей и переваливаясь на удивительно коротких ножонках. Настя смотрела им вслед, с насмешливой брезгливостью представляя слияние двух тел, одно из которых отнюдь не прекрасно, и последующее запечатление его же в образе Венеры эконом-класса. Каждому свое… Но потом ощутила тревогу. А вдруг это и есть Потрошитель? Она знала из опыта: зачастую самые жестокие маньяки выглядят обаятельными и милыми. И что делать? Идти за ними? Настя решилась.

Она сделала шаг, но ее остановила толстуха.

– Не тот след взяла, леди, – пробасила она. – Это Картинка Тедди. Сам он не из бедных, живет не здесь. Но тут часто ошивается, берет самых некрасивых девок, проводит с ними время, потом на карточки снимает.

– Продает, что ли? – догадалась Настя.

– Да нет, говорю же, не бедный он – вроде газетчик. Балуется так, картинки собирает. То ли сам любуется, то ли друзьям показывает. Только все девки возвращаются от него в целости и сохранности. Говорят, Горбатую Элис он взаправду куда-то возил. Вот она и обрадовалась. Может, ей еще раз повезет, она в Ист-Энде самая страшненькая… Нет, леди, он, конечно, странный, но не Потрошитель.

– А почему же он таких убогих выбирает?

– У каждого свой вкус, – назидательно сказала толстуха. – Некоторым, бывает, сумасшедшие нравятся, другим малолетние, третьим вообще мужики или козы там. А Тедди вот кривых любит. И то сказать: с ними проще. Однажды он в «Сковороде» подпил и рассказывал: была у него подружка, не из наших – настоящая леди да как есть красавица. Так он ей все тоже про любовь напевал, а потом обманом к себе зазвал, шампанским напоил и карточек наделал. Красивая леди потом какое-то время подумала-подумала, да и пришла к нему домой, все что можно, перебила, об него самого зонтик сломала, а карточки забрала. Обидно ей показалось, что Тедди на нее теперь, как на шлюх своих, смотреть в любой момент может. Грозилась дом поджечь, а Тедди зарезать, но он кое-как с ней помирился. Так что с уродливыми дурами-то всяко легче. Красивые леди, они с гонором – если их обидеть, ведут себя вовсе и не как леди. Ты вот небось за такое бы вообще из револьвера своего пристрелила.

Настя немного подумала, потом уверенно сказала:

– Обязательно пристрелила бы. Ну ладно, он не убийца. А тебе самой не жутко? Вдруг на Потрошителя нарвешься?

– Жутко, леди, – флегматично признала толстуха. – Но что делать? На еду как-то зарабатывать надо…

Она неспешно ретировалась. Настя еще немного постояла на отвоеванной территории под фонарем, потом отправилась в «Сковороду».

В трактире было шумно и душно, зато тепло. Устроившись в уголке, Настя заказала чай. Расстегнула накидку и принялась медленными глотками прихлебывать жидкое, разбавленное молоком пойло, рассматривая посетителей.

Возле обшарпанной, пропитанной джином стойки спорили пьяные рабочие с пристани – того и гляди пустят в ход кулаки. В центре зала, за большим столом, солидно наливались пивом извозчики после смены. Несколько личностей неясного рода занятий скользили между столами, в поисках то ли общения, то ли дармовой выпивки. Один из таких, средних лет хлыщ в заляпанной одежде, попытался заговорить с Настей. Она состроила максимально зверскую физиономию и негромко послала хлыща к черту, сожалея, что английский так беден на ругательства.

Были в трактире и проститутки – все как на подбор некрасивые, немолодые. Судя по их виду, решила Настя, ни одна не прошла бы проверку на палочку Коха. Но тут ее внимание привлекла одна девушка, вошедшая в заведение. Одежда и манера поведения выдавали в ней такую же уличную охотницу, как и все остальные. Однако эта была красива и молода – не больше двадцати пяти, по прикидкам Насти.

Платье девушки, хоть и старенькое, было тщательно отглажено, из-под шляпки выбивались черные локоны. Смуглый румянец на лице, блестящие черные глаза, яркие полные губы – эта туберкулезом не страдает, решила Настя. Правильные черты лица, скорее, могли принадлежать потомственной аристократке, чем женщине легкого поведения. Вошедшая была высокой и стройной, а под одеждой угадывались красивые формы. Несмотря на развязную походку и на то, как фамильярно девушка здоровалась с окружающими, в ней чувствовалось врожденное изящество.

– Прогуляемся, Мэри? – окликнул ее один из пьяных рабочих.

– Только не с тобой, Джонни, – ответила красотка. – Ты на джин-то не зарабатываешь.