Знак розы

Ужасающе худой, с лицом, покрытым смертельной бледностью, за ним спускался Майлз, сосредоточенно глядя себе под ноги, чтобы не упасть со ступенек. Стараясь ничем не выдать потрясения, помрачневший Абель предложил Мэри руку, и они вместе шагнули вперед, чтобы встретить сына и брата.

— Майлз? — неуверенно проговорила Мэри, не зная, позволит ли он обнять себя.

Он непонимающе уставился на нее.

— Мэри? Это ты? Мой Бог, да ты стала настоящей красавицей. Впрочем, я тоже, верно? — Он иронически улыбнулся, почти как раньше, обнажая зубы, которые уже начали портиться. — А где мама?

— Дома. Она с нетерпением ждет тебя, Майлз, и я... тоже.

Мэри почувствовала, как у нее задрожал подбородок, а на глаза навернулись слезы.

Майлз опустил на землю свои баулы и протянул к ней руки.

— Что ж, сестренка, иди ко мне и обними своего брата.

Она крепко прижала его к себе, еще раз ужаснувшись его худобе.

— Кожа да кости, — жалобно простонала она. — Сасси придется хорошенько постараться, чтобы откормить тебя.

— Как она поживает?

— Она все такая же, — сказала Мэри. — Только постарела немного. И стала чуточку быстрее уставать.

— А мама?

— Боюсь, все по-прежнему. Потом я расскажу тебе о ней поподробнее.

За спиной послышались скрип и шарканье.

— Привет, крошка Мэри.

Это был Олли. Как и у остальных, форма висела на нем мешком, но глаза по-прежнему поблескивали озорным огнем. Его отец обернулся к Майлзу и обнял его, не в силах сдержать слезы.

— Милый Олли, — сказала Мэри. На глаза ей опять навернулись слезы, когда она подалась к нему, чтобы легонько поцеловать. — Добро пожаловать домой.

Губы Олли сложились в улыбку.

— Должен тебе сказать, ради этого стоило вернуться. Ты стала еще красивее. Как ты думаешь, Майлз?

— Я сказал ей то же самое, — согласился Майлз. — Если бы я не знал Мэри, то забеспокоился, как бы она не возгордилась,

— Это лишь добавило бы ей очарования, — заметил Олли. Пока Майлз показывал Абелю, что из их багажа принадлежит его сыну, Олли взял Мэри за руку и радостно пожал. — Спасибо за письма.

— Так вы их получили?

— Целых четыре. Перси ревновал, как черт, что ты отправила их мне, но я ничуть не жалею об этом. Так ему и надо.

— Они предназначались для всех вас, и, я уверена, он знал об этом. Или то, что я не писала каждому из вас в отдельности, было с моей стороны непатриотично?

— Ни в коем случае! Перси получил кучу писем от других девчонок.

— В самом деле?

Поверх головы Олли Мэри видела, как Перси пытается освободиться от Люси, вцепившейся в него мертвой хваткой. Изрядно похудевший, он наклонился к ней, чтобы компенсировать разницу в росте.

— Но он ждал лишь твоих писем, — негромким шепотом сообщил ей на ухо Олли.

Она стала всматриваться в его лицо, пытаясь обнаружить признаки того, что ее ночные страхи не были беспочвенными.

— Олли? Ты, случайно, не сотворил какого-нибудь нелепого самопожертвования ради Перси и меня, а? — Но тут ее молнией пронзила другая мысль: «Боже, а если он и не думал ни о чем таком...»

— Интересно, как бы я мог совершить какое-нибудь нелепое самопожертвование ради Перси и тебя? — полюбопытствовал Олли, касаясь ямочки у нее на подбородке.

— Моя очередь, Олли, — прозвучал за спиной голос Перси, и Мэри почувствовала, как у нее подгибаются колени.

— Она в твоем распоряжении, — пошутил Олли и, опираясь на костыли, заковылял к своим вещам с улыбкой человека, только что нашедшего сокровище, а теперь вынужденного отдать его другому.

Мэри мысленно представляла себе сцену возвращения Перси столь же часто, как и вспоминала о том, как они расстались... Что она скажет, как будет вести себя? Все будут смотреть на них в ожидании романтической драмы, но она не даст повода для сплетен.

Но теперь, когда они оказались лицом к лицу, все заранее приготовленные слова разлетелись, как парашютики одуванчиков на ветру. Не думая ни о чем, Мэри протянула руку - не для пожатия и не для того, чтобы оттолкнуть Перси, — а просто чтобы погладить его по огрубевшей щеке.

— Привет, Перси, — сказала она ровным голосом.

— Привет, Цыганочка. — Он стоял перед ней в своей обычной позе, сунув руки в карманы и глядя на нее с таким видом, словно она была коллекционным вином, которым следует наслаждаться крохотными глотками, а не пить залпом. — Почему ты не писала мне?

—Я... я... — Краешком сознания Мэри отметила, что они остались одни — Олли заковылял с отцом прочь, чтобы увести Люси и не дать ей подслушать их разговор, а Майлз отправился поздороваться с Джереми и Беатрисой. — Я боялась.

Мэри знала, что это будет первый вопрос, который он задаст, а потому решила сказать правду.

— Боялась?

—Я... не могла заставить себя написать то, что ты хотел прочитать. Ты был на войне. Я боялась, что мои письма расстроят тебя.

— Ты переоценила опасность.

— Пожалуй, да, — согласилась Мэри, сгорая от стыда. Любое письмо из дому, полученное посреди того ужаса, через который им пришлось пройти, было бы лучше, чем ничего. Она застенчиво протянула руку и вновь коснулась туго натянутой кожи у него на скуле. — Вы все так страшно похудели.