Знак шпиона

Ровно в три часа дня Колчин переступил порог пятиэтажного здании на Гоф Сквеар и поднялся по лестнице на второй этаж. Корреспондентский пункт ИТАР-ТАСС, поместившийся здесь ещё в советские времена, делил это небольшое здание с многочисленными соседями, журналистами из других стран и занимавшей первый этаж частной радиокомпанией Эл Би Си, которая двадцать четыре часа в сутки пичкает слушателей попсой, перемежая музыку пятиминутными выпусками новостей. Колчин вошел в большую комнату, заставленную казенными облупившимися столами и оргтехникой.

Здесь томились, ожидая окончания рабочего дня, три корреспондента. Еще двое разбежались выполнять задания. Сдвинув стулья, присутствовавшие шепотом обсуждали сногсшибательную новость, которую можно смело выносить на первые полосы завтрашних газет: Скотланд-Ярд официально подтвердил, что труп дипломата Ходакова обнаружен в одном из трущобных районов столицы недалеко от порта и доставлен в судебный морг. Ведется следствие. Два высокопоставленных дипломата из посольства сегодняшним утром приняли участие в опознании тела, официально подтвердив, что мертвый мужчина с двумя огнестрельными ранениями не кто иной, как их бывший коллега, бесследно исчезнувший несколько месяцев назад. Сотрудники ТАСС успели накатать несколько заметок о гибели Ходакова и, присвоив им высший пятый приоритет срочности, отправили свои сочинения в Москву.

Другой важной работы пока не предвиделось, тассовцам не терпелось обсудить факты и слухи, связанные с гибелью Ходакова, но сделать это здесь, на рабочем месте, мешали некоторые неписаные правила. Согласно им, все англичане, работавшие по найму в российском офисе ТАСС, считались сотрудниками, реальными или потенциальными, британских спецслужб. В их присутствии вести такого рода разговоры строго запрещено. И не имеет значения, что англичане работают в другом помещении за дверью, наглухо закрытой. И не важно, что они настолько завалены работой, что нет времени словом переброситься друг с другом, не то что соваться в комнату корреспондентов и слушать их художественный треп. По тем же правилам помещение пункта имело глаза и уши, установленные здесь технарями из МИ-5. Значит, все разговоры становятся достоянием английской контрразведки.

Правила были не самыми умными, поэтому их нарушали каждый день.

Поздоровавшись с сослуживцами, Колчин юркнул в угол, выбрав самое темное место в комнате, сел к столу, включил компьютер и уткнулся в монитор. Не хотелось, чтобы коллеги видели его расцарапанную щеку, заклеенную полоской пластыря, и отпускали по этому поводу шуточки. Но легкая травма стажера, видимо, не осталась незамеченной. Колчин слышал, как за его спиной один корреспондент что-то сказал другому, тот ответил шепотом. Раздался взрыв смеха.

Накануне Колчин умудрился не попасться на глаза ни единому человеку из русской колонии, потому что выпало ночное дежурство, начавшееся в семь тридцать вечера. В это время офис пустеет. Во время работы Колчина видел только телетайпист англичанин, перегонявший в Москву корреспонденции. Но технический работник не стал приставать к русскому с вопросами о какой-то царапине. Перелопатив свежие номера газет, Колчин перевел несколько важных заметок из «Таймса» и «Дейли телеграф», перебросил их в Москву. Затем отправил тексты на английском языке, заимствованные из тех же газет с соответствующими ссылками на первоисточник.

Он закончил смену в половине третьего ночи. Отпустил телетайписта, вышел на темную лестницу, запер дверь корреспондентского пункта. Поймав такси, отправился на Дартмут Роуд, завтракать и отсыпаться. Или наоборот. Он проснулся ни свет, ни заря, поехал в посольство на Кенсингтон Пэлас Гарднерс, нужно было получить у резидента шифровку из Москвы. Колчин ехал с тяжелым сердцем, полагая, что Москва свернет операцию «Обелиск». Возможно, Колчину дадут досидеть в Лондоне до конца трехмесячной командировки, чтобы сохранить его легенду и не вызывать кривотолков в русской колонии по поводу неожиданного отъезда только что прибывшего стажера. Но, по большому счету, делать в Англии ему уже нечего. Миссия провалилась, Ходаков убит, и ничего теперь уже не исправить, потому что мертвые не воскресают.

Легальный резидент Овчаров, занимавший должность советника, ожидал Колчина в вестибюле. Это был пятидесятилетний мужчина с тусклой невыразительной внешностью и тихим усыпляющим голосом, навевавшим смертную тоску даже в тех случаях, когда Овчаров травил смешные анекдоты, которых знал без счета. Вдвоем спустились в подвальный этаж, прошли по длинному коридору, через закрытые тамбуры, в секретную часть, большую комнату защищенную от прослушки специальными материалами, которыми обшиты стены, пол и потолок. Кроме того, в комнате не было никаких средств связи, факса, компьютера, даже простого телефона, чтобы англичане не смогли снять информацию, подключившись к линии. Людей с мобильными телефонами и пейджерами сюда не пускали.