Знак Сокола

— Всё, они готовы сдаться, — с улыбкой проговорил Матусевич. — С маньчжурами столь лёгкой прогулки не будет. Ладно, пойду пока чайку заварю, аккурат к тому времени он доползёт к нам.

Небольшой столик с лавочками вынесли к костру, благо погода благоприятствовала. Ветра не было, а солнышко как раз вышло из-за туч. Пока разливали чай по чашкам, двое дауров, сдвинув на затылок меховые шапки, пыхтя, притащили вышедшего из крепостицы человека. Это оказался Бугонь, князёк со средней Сунгари, оставленный в Мокды Балдачи. Теперь он рассыпался в слёзных мольбах о прекращении обстрела городка бомбами с негасимым пламенем. Валяясь в истоптанном снегу, он вытирал мокрое, испачканное сажей лицо и клялся в том, что маньчжуры — не его хозяева, а сам он одно время даже был в войске самого князя Бомбогора.

— Ну а сейчас ты где? — спокойно отвечал Игорь, прихлёбывая зелёный чай. — Служишь маньчжурам.

На это Бугонь отвечал, что он не мог ослушаться зятя императора Цин.

— Убили бы не только мою семью, но и весь мой род! — горестно воздел он кверху запачканные руки.

— Сядь, оботри руки и попей чаю, — предложил Бугоню Матусевич.

Солон, немного успокоившись, присел на поставленный перед ним низенький складной стульчик и осторожно принял обеими руками предложенную чашку с чаем.

— Бугонь, — начал Игорь, — этот городок скоро окажется на пути следования маньчжуров. Они наверняка захотят тут сделать остановку и пополнить свои силы. Нам этого не нужно, понимаешь?

— Понимаю, — проговорил тот негромко.

— Так вот, этот городок мне не нужен. А люди, живущие в нём, — нужны. А теперь рассказывай мне о Балдаче и его отношениях с маньчжурами.

Через некоторое время, когда переводчик из вассальных солонов перевёл последние слова Бугоня, Матусевич встал с лавочки. Его собеседник также поднялся, терзая в руках пустую чашку.

— Значит, так, Бугонь, — хрипло проговорил Игорь, тяжёлым взглядом буравя солона. — Иди в городок и выводи всех женщин и детей, пусть берут домашнюю утварь, еду и скот и выходят к реке. — Матусевич указал Бугоню направление и продолжил: — Долго я ждать не буду, а просто сожгу всё. Маньчжурам я ничего не оставлю, понял меня?

— Да, господин! — воскликнул солон и взял под уздцы подведённого ему коня.

— Как выйдут женщины и дети, я снова буду тебя ждать здесь, Бугонь. — Сунгарийский воевода развернулся и исчез в проёме шатра.

Примерно через час-полтора колонна из четырёх с небольшим сотен жителей осаждённого городка начала собираться у берега Сунгари.

— «Солон» с баржами будут тут в течение получаса, товарищ майор, — доложил Игорю связист его отряда, спецназовец Стефан, уроженец Перемышля.

— Отлично, как раз вовремя!

Вскоре растерянных и упирающихся людей погрузили на крытые деревом баржи и канонерку. На вторую баржу тянули нескольких отчаянно мычащих коров, овец же загоняли пинками. Заплаканные дети и всхлипывающие женщины испуганно оглядывались по сторонам, но через некоторое время они немного успокоились, а развернувшийся речной караван вскоре скрылся с глаз, устремившись к оплоту ангарцев на Сунгари. Переселяли людей в расширяющиеся Тамбори и Хэми — солонские и эвенкийские посёлки близ строящейся крепости Сунгарийск.

Бугонь уже ждал Матусевича у шатра.

— Молодец, а теперь выводи мужей, братьев и детей тех, кто уже покинул городок, — приказал Матусевич.

Из крепости постепенно выходили мужчины, старики и подростки с баулами, набитыми разного рода пожитками, ведущие быков, коней и прочий, более мелкий скот. Они собрались у берега Сунгари, ведомые людьми Лавкая.

— С ними будет совсем просто, господин воевода. Они за родичами своими идут, быстро дойдём до нашей крепости, — говорил Матусевичу Лавкай, держа уже за уздцы своего коня.

— Смотри только, братец Лавкай, не допусти никакого грабежа моих новых людей! Чтобы все дошли, а совсем слабых можешь на коня посадить, — наставлял даура Игорь. — Если всё пройдёт без происшествий и далее будешь столь же хорошим воином, я возвышу тебя.

— Да, господин воевода, можешь рассчитывать на меня полностью! — Лавкай коротко поклонился, приложив руку к сердцу, и, вскочив на коня и засвистев, увёл сотню к стоявшим у берега людям.

— Неплохо, ещё несколько сотен рабочих рук, — констатировал Стефан.