Знак Сокола

— Что-то случилось, Пётр Иванович? — нахмурился Сартинов, волнение Бекетова говорило ему только об этом.

Воевода, однако, молча подал ему раскрытую папку, лежавшую на столе, со словами:

— И получаса не прошло, как с Умлекана доставил посыльный. Наша рация не смогла сегодня с утречка сигнал принять.

Выдохнув, Сартинов одной рукой удерживал папку, а второй, помогая себе плечом, скидывал расстёгнутый кафтан. Сев в кресло, он углубился в чтение. Бекетов сел напротив, вглядываясь в лицо капитана. Тот хмурился, мрачнел, поднимал брови от удивления и, покраснев, поднял глаза на воеводу.

— Это что же такое деется? — проговорил Пётр Иванович. — Нешто Кузьма Фролыч белены объелся? Запрещать радисту доклад учинять невместно даже воеводе, это же все знают! А он ещё и мордобитие учинил! Не хорошо се…

— Где Алексей? — проговорил раскрасневшийся Фёдор.

— Послал за ним, — кивнул Бекетов. — Скоро должон быти. Так что же, мне на Селенгу иттить теперича надо, нехристей тех крепко бить.

Сартинов задумавшись, покивал. Тем временем, отворилась дверь и в комнату ворвался Сазонов:

— Что случилось, мужики?

— Алёша, нешто мужик я какой? — удивился со спрятанной улыбкой воевода.

— А ну тебя, снова вздумал обижаться! — так же символично махнул Алексей. — Что там?

Сартинов протянул товарищу папку.

— Так! — протянул Сазонов, прочитав донесение. — Хороши дела. А деревенские молодцы, однако! Отбили нападение!

— Семь человек погибло, Алексей, — хмуро напомнил Сартинов. — Трое ушли без сопровождения, в нарушение пограничной инструкции. Петренко со Смирновым просто так инструкции составляли? Кузьме не указ, получается?

— Власть даёт о человеке более полное представление, — проговорил Сазонов.

— Други, так теперь меня Сокол на Селенгу зовёт порядок наводить, — встал с кресла Бекетов.

— А ты наведи, Пётр Иванович, — ответил ему капитан. — Доверяет тебе, князь наш, стало быть, вполне. Возьмёшь с собою дауров из албазинского полка.

— Это мы с тобой, Лексей Кузьмич, потолкуем ещё, — выставил указательный палец Бекетов. — Да и ежели так, то и пароход оружный на Селенге-реке нужон. Яко у Матусевича на Сунгари плавают.

— Мда, — проговорил Сазонов. — А Басманов молодец! Самому Усольцеву в обратку залепить по физиономии — это смелый поступок…

Сартинов на это фыркнул, а Бекетов понимающе покивал. Взгляд воеводы, однако, был немного рассеян, а на лбу собирались морщины. Пётр Иванович находился в смятении от тех новостей, что относились к нему лично. Назначение воеводой пограничного Забайкальского края — честь немалая и ответственность великая. Но ведь он уже душою прикипел к Амуру, а сейчас ему нужно отправляться на Селенгу и не мешкать. Такая она, воеводская служба — сегодня служишь в Арзамасе, а завтра в Тобольске. Что на Руси, что в Ангарии. Поэтому причины для обиды нет и быть не может. А раз его хотят видеть на столь серьёзном направлении, значит, бывший енисейский сотник является для князя Сокола ближним человеком, которому тот всецело доверяет.

— Други! — объявил Пётр Иванович своим товарищам. — Раз такое дело, надобно нам втроём покумекать что да как. Да новому воеводе Албазинскому разъяснить что к чему. Пойдёмте в воеводский дом! А степняков надо наказать со всей жесточью! Сокол не любит, коли и один ангарец гибнет, а тут цельных семь душ загублено ворогами!

Ещё не остывшие от тревожных новостей, они вышли на крыльцо. Сазонова там уже ждали — жена и её младший брат.

— Каков красавец! — ухмыльнулся Сартинов, кивнув на Рамантэ. — Надо же, как на наших похож!

— Лексей, вы поговорите, не будем мешать, — проговорил Бекетов, здороваясь с айнами. — Ждём тебя в воеводской.

В столице воеводства Рамантэ-Роману выдали последнюю недостающую часть экипировки и вооружения — шинель серого цвета и револьвер с боеприпасами. Теперь айну на первый взгляд был настоящим ангарцем, неотличимым от всех остальных. Ну а чтобы Роман проникся духом Ангарии, Сазонов определил его стрелком в албазинский полк. Там, вместе с десятком новобранцев-дауров он постигал науку обращения с огнестрельным оружием, учился понимать команды и маршировать в ногу. В помощь курсантам был организован небольшой оркестр, состоявший из барабанов, дудочек и свирелей. Поначалу, когда эти ребята только собрались в оркестр, звучания в унисон добиться было сложно, музыканты долго учились ритму у одного из флотских офицеров, который молодости участвовал в самодеятельности. Но, как говориться, терпение и труд — всё перетрут, посему на второй месяц тренировок выполняющие строевые упражнения новобранцы делали это под ритм «Флотского марша» и «Походного марша молодёжи», а великолепная мелодия «Прощания славянки» требовала более длительного разучивания.

— Ну, рядовой, — подмигнул Роману Сазонов. — Как успехи?

После некоторой помощи сестры айну с улыбкой проговорил:

— Хо-ро-шо, Алек-сей!

— Лёша, он просится в отряд стрелков, которых готовят на корветы. Уже мечтает вернуться к отцу на таком корабле. Торчит на верфях всё свободное время.

— Видимо, у него много времени? — прищурился Сазонов, хитро посматривая на родственничка.