Знак Сокола

Прокопий пришёл к школе после обеда, оставив в мастерской нескольких подмастерьев. Мама Славки придти не смогла — для портних сейчас настали тяжёлые деньки, продолжительность рабочей смены увеличилась до тринадцати часов в день, вместе с обедом. Ярушка только на днях прибыла из Иркутска, где проходила двухмесячные военные сборы для девушек, перед отправкой на Селенгу. Как хороший агроном, она и ещё шесть специалистов отправлялись на два года в Забайкалье, чтобы помочь организовать на месте правильное земледелие по-ангарски, а местные старосты были обязаны им во всём помогать. Отплытие группы агрономов планировалось примерно через неделю, после возвращения парохода, отвозившего на Селенгу лёгкие пушки для конных упряжек, крупную партию боеприпасов и отряд туземных стрелков. Вместе с ней уезжали и её дети, и муж Яруши — Владимир, имевший специальность строителя, которому уже подыскали место помощника бригадира в Селенгинске. Он будет работать в бригаде немецких каменщиков, которая трудилась на постройке зданий и укреплений городка. Возможно, они и жить останутся там же, в Забайкалье. Её брат — Степан Славков, жил в Железногорске, где он стал старшим механиком подвижного состава. Средний брат — Сташко, был артиллеристом и сейчас служил на Амуре. Миряна, сестра младшая, работала вместе с матерью, на прядильной мануфактуре и готовилась выходить замуж за Андрея Стрельцова, работавшего на полях. И вот свой путь в люди начал и младшенький сын Славковых — Вячеслав, рождённый Любашей поздно, в сорок лет. А за пять лет перед этим, ещё в младенчестве умер его брат, пополнивший печальную статистику детской смертности Ангарии, за которой особенно внимательно следила княгиня. Каждый случай смерти младенца воспринимался ею как личная трагедия. Рождение же Вячеслава порадовало Дарью, которая нашла время зайти в дом семьи Славковых и лично поздравить Любашу и Прокопия.

Маленький Славка до самозабвения любил небо, бывало, он часами любовался на него, наблюдая за полётом птиц, за величественно проплывающими в голубой выси облаками.

При ярком солнечном свете неожиданно начал накрапывать грибной дождик. Капли летнего дождя прибивали к тёплой земле дорожную пыль, шумно падая вниз. Славка молча шёл рядом с отцом, с улыбкой подставляя лицо дождю.

— Славка, ну пошто молчишь? — проговорил Прокопий. — Рассказал бы отцу, чего в школе было интересного?

Славков до сих пор не переставал удивляться задумчивости младшего сына. Слава, лишь чудом не повторивший печальную судьбу умершего в младенчестве брата, отличался от прочих детей склонностью к молчаливому созерцанию окружающего мира. Изредка можно было услышать его смех, да и в детском саду Славик сторонился забав малышей, а предпочитал, сидя в сторонке, складывать кубки или катать машинки. Но школа всё изменила, Славков-младший по-настоящему хотел получать новые знания. В отличие от своего отца, он тянулся к новому, к грамоте. Он видел книги и знал, для чего они нужны. И непременно желал понять, о чём написано в каждой их них. Возможно, этот интерес появился у него после того, как он полистал книги старших или он просто наслушался старшей сестры Яруши, которая убеждала отца учиться чтению и письму на специальных вечерних курсах, которые предназначались для старшего поколения переселенцев. Поначалу ангарские власти не горели желанием обучать взрослых, но со временем появилось достаточное количество желающих изучать грамоту по-ангарски. И Яруша укоряла отца в нежелании последовать примеру многих его друзей. А ведь не умея читать и писать Прокопию невозможно было получить чин старшего мастера. А Славкову уже давно надлежало стать им, поскольку он возглавлял мастерскую по выделке кож и изготовлению упряжи, ремней и прочих изделий. Сам он, ещё в юности, обучался грамоте при Белозёрской церкви, но не особенно преуспел в этом деле. В итоге читать через пень-колоду Прокопий мог, а вот писать даже не пытался.

— Так об чём в школе говорили? — повторил свой вопрос Прокопий.

— Сначала о Земле нашей было нам говорено, — вздохнув, отвечал школьник.

— Об ангарской землице? — уточнил отец.

— Нет, — замотал головой Славка. — О Земле, нашей… планете. На Павел Алексеевич показывал нам, будто бы она махонькая, яко репка и круглая. Что она вокруг солнышка крутится. Там другие шарики были, токмо я их уже не упомню.

— Чудно се, — почесал в затылке отец. — А князюшко наш, Сокол, об чём речи вёл?

— О Руси говорил, — с готовностью ответил Славик. — Говорил, что Русь надобно любити всем сердцем, яко матушку родную. А ещё говорил, что придёт время когда Русь будет едина и сильна. И будет она вместе с нашей Ангарией.

— Это когда же? — удивлённо посмотрел на сына Прокопий.

— Князь сказал, что это токмо от нас и зависит.

— Вот оно что, — протянул тот, обходя растянувшегося на влажной после дождика земле щенка. — А вам-то, мальцам, чего делати должно, дабы помочь свою учинить?

— Учиться, учиться и ещё раз учиться! — продекламировал слова Соколова Славик.

— О как! — воскликнул Прокопий. — Ажно три раза…