Знак Сокола

Бородачи непонимающе смотрели на румяных и сытых ангарцев, с подозрением косились на азиатов — тунгусов и бурят. Среди стрельцов был сотник, Иван Кобылин, он-то и поведал о том, что по государеву указу к Орешку пришёл отряд тихвинского воеводы Афанасия Ефремова.

— Для помочи во взятии Орешка, — сипло пояснил стрелец.

— Сколько вас числом? — подошёл Евгений Лопахин, заместитель полковника Смирнова в этом походе.

— Восемь сотен будет, — отвечал Иван. — Да мужички работные.

— Негусто, — усмехнувшись, оценил царскую милость Лопахин. — И где же ваше войско?

— В деревеньках, что в верстах двух и далее отсель будет. Нас Афанасий Михайлович и послал для догляду. Малец из крайней деревеньки говорил, свеи тут лес валят, а это… не они, — неуверенно закончил Кобылин.

— Ладно, Иван, — Евгений критически осмотрел осунувшиеся лица стрельцов. — Вам надо отдохнуть малость. Потом будем разговаривать.

Лопахин приказал отвести гостей в одну из тёплых изб, дабы те отогрелись и поели горячей каши, после чего направился к полковнику, рассказать о вспомогательном отряде стрельцов, посланных Михаилом Фёдоровичем ангарцам.

* * *

— Почему у тебя и твоих воинов столь непотребный вид, сотник? — неожиданно строго спросил полковник у Кобылина, сразу же после того, как ответил на приветствие стрельца, вошедшего в его избу.

— Так кафтанишки-то худые! А морозец в них так и пробирает до костей, — попытался оправдаться Иван.

— Отчего же не озаботились зимней одеждой?

— Воеводе нашему, Афанасию Михайловичу Ефремову, в государевой грамоте писано было, что-де войско его при онгарцах будет…

— Погоди, не понял! — оборвал его Смирнов и Кобылин тут же замялся, увидев несказанно удивлённое выражение лица полковника. — Это на нашем довольствии что ли? Мы же договаривались только насчёт вольнонаё… мужичков — они и будут на нашем кормлении.

Настала очередь удивляться Ивану. У сотника даже красные пятна на лице появились от сих вестей. Андрей Валентинович сразу же понял, о чём закручинился стрелец — в девяностых самого Смирнова постоянно обуревали думы тяжкие о своевременной выплате скромного жалования.

— Иван, мне воевода твой надобен — для разговора, — отвлёк от скорбных мыслей Кобылина полковник. — А о жаловании не беспокойся — всё будет.

— Воевода наш говорил об вас, онгарцах, и не раз. А слыхал он се… — тут сотник понизил голос, — от Никиты Самойловича Бельского.

— Вот как! — приподнял одну бровь Смирнов.

— Под Наровой он сейчас, — проговорил Иван. — Как Афанасий Михайлович прознал о службе своей скорой у Орешка, так он Никите Самойловичу отписал об сём. А тот весточку вам шлёт, но токмо письмецо евойное у воеводы Афанасия Михайловича при себе. Они с Никитой Самойловичем одно время в Себеже служили воеводами, а Ефремова-то в позапрошлом годе в Тихвин услали.

— Ну что же, Иван, завтра с утра за воеводой отправишься, — сказал Смирнов. — А пока ты мне про Орешек расскажешь, да что делали тут, поведаешь.