Было время, когда хотелось спрятаться от всего мира. Уткнуться лицом в подушку и рвать её зубами. Чувствуя, как трещит раздираемая в клочья ткань, как назойливо лезут в рот и в нос белые перья, бывшие несколькими минутами ранее содержимым этой самой подушки. Хрипя и задыхаясь в приступах бешенства, ломая собственные руки лишь для того, чтобы никто другой не пострадал. Ведь страдают, попадая под "горячую руку", обычно, невиновные. Мне не хотелось причинять никому вреда. И поэтому, я уходил подальше ото всех и там, бесновался. Выжигая дотла самого себя, испепеляя в адском огне душу, которая нам вовсе не принадлежала, а, просто, была сдана в прокат кем-то свыше. Интересно, как некоторым удавалось продать её? Я тоже одно время, совершенно был не против продать свою душу, дабы заполучить определенные материально-духовные блага, но как-то не случилось. Зато в то время видоизменилось сердце. Оно превратилось в некое подобие постоянно твердеющего камня, который то размягчался, то крепчал. Все зависело от обстоятельств.
Повесть18+ЗНАК
"ТРИНАДЦАТАЯ ЖИЗНЬ"
Жизнь номер 13
Было время, когда хотелось спрятаться от всего мира. Уткнуться лицом в подушку и рвать её зубами. Чувствуя, как трещит раздираемая в клочья ткань, как назойливо лезут в рот и в нос белые перья, бывшие несколькими минутами ранее содержимым этой самой подушки. Хрипя и задыхаясь в приступах бешенства, ломая собственные руки лишь для того, чтобы никто другой не пострадал. Ведь страдают, попадая под "горячую руку", обычно, невиновные. Мне не хотелось причинять никому вреда. И поэтому, я уходил подальше ото всех и там, бесновался. Выжигая дотла самого себя, испепеляя в адском огне душу, которая нам вовсе не принадлежала, а, просто, была сдана в прокат кем-то свыше. Интересно, как некоторым удавалось продать её? Я тоже одно время, совершенно был не против продать свою душу, дабы заполучить определенные материально-духовные блага, но как-то не случилось. Зато в то время видоизменилось сердце. Оно превратилось в некое подобие постоянно твердеющего камня, который то размягчался, то крепчал. Все зависело от обстоятельств.
На моих глазах приходили и уходили люди, рождались, умирали и весь этот обозримый мною промежуток времени все они куда-то шли. Я же оставался на одном месте, не изменяясь не внешне, ни внутренне. Но я не всегда был таким. Было время, когда крепли мышцы и кости, оттачивалась сталь нервов, постигались первые азы социальной обусловленности, неслучайных случайностей и прочее. Потом развитие остановилось и чем бы я ни занимался по прошествии определенного этапа, уже ничто не приносило ни малейшего удовлетворения. Были исключения, но они не имели отношения к развитию духовному, только стандартно-минутное физическое удовольствие.