Знак Вишну

Капитан с ужасом увидел, как синева океанской глади взбурлила белыми пузырьками и из воды показалось нечто черное, глазастое, округлое, похожее на тело спрута без щупалец. Вслед за рубкой всплыла покатая спина широколобой рыбины.

— Я старший помощник командира этой подлодки. — Сухощавый налетчик забросил автомат за плечо. — Выполняйте мои указания. Торпедные аппараты нацелены на ваше судно.

Рооп приказал спустить спасательные шлюпки и, как только они переправили с «Архелона» на борт «Иберии» абордажную группу, велел капитану собрать команду в носовом трюме.

События развивались столь стремительно, что пассажиры по-прежнему веселились в ресторанах, барах, салонах. Разгоняя артисток варьете, на эстраду вышли лысые люди в голубых подводницких комбинезонах. Автоматы смотрели в публику.

Три года они не видели женщин… Мужчин-пассажиров загнали в кормовую баню и наглухо задраили двери. Дрожащих претенденток на титул «мисс Атлантика» свели в банкетный зал ресторана первого класса. Камбузные лифты едва успевали подавать закуски и вина, так что блюда, бутылки, салатницы, бонбоньерки, соусники приходилось ставить в проходы между столиками. По ним ходили. В них валили визжащих женщин. Рвали одежды зубами и руками. Узники подводного лепрозория возмещали все, чего были лишены долгие годы…

Экипаж «Архелона» перебывал на «Иберии» в два потока. Лишь Рейфлинт и Бар-Маттай провели время в своих каютах. Обе смены переправили с лайнера все, что только могло войти в шлюпки и пролезть в люки: ковры, ящики с винами, кадки с пальмами и даже автомат для мороженого. Рейфлинт вызвал к себе старпома.

— Рооп, придется сделать еще один рейс. Я хочу, чтобы вывезли судовую библиотеку.

Шесть ящиков с книгами забили спальню Рейфлинта до подволока.

…Подводная лодка отошла на дистанцию торпедного залпа и, развернувшись к «Иберии» носом, тихо вздрогнула. Стальная сигара неслась почти поверху. Проломив белый борт, торпеда всадила в топливную цистерну стокилограммовый заряд тринитротолуола. Взрыв выбросил лайнер из воды по нижнюю марку ватерлинии и разломил пополам.

Убедившись, что на поверхности не осталось ни людей, ни обломков, «Архелон» погрузился туда, куда только что ушли останки «Иберии»… Так началась новая жизнь отверженной субмарины.

Сообщения о гибели «Архелона» и таинственном исчезновении «Иберии» вышли в газетах почти одновременно. Если как и связывали два этих факта, то только фразой: «Опять эти проклятые Бермуды!» Обе катастрофы произошли вблизи границ Бермудского треугольника.

— Не такой уж он проклятый, — заметил морской министр начальнику генерального штаба. — Теперь по меньшей мере приутихнет пресса и прекратятся эти запросы в парламент.

— Да, все решилось как нельзя лучше, — согласился адмирал. — «Архелон» сделал свое дело, «Архелон» может… Кхм!

— Два года боевого дежурства — это беспрецедентно. Честно говоря, я не думал, что они продержатся так долго…

— Господин министр, я полагаю, что коммодор Рейфлинт достоин ордена «Рыцарь океана» первой степени.

— Несомненно.

А для «погибшей» субмарины наступила пора благоденствия. Кубрики были убраны с дворцовой роскошью; отсеки ломились от изобилия фруктов, вин, изысканных закусок. В офицерской кают-компании играл всемирно известный скрипач, захваченный на одном из трансатлантических теплоходов.

Бар-Маттай настоял, чтобы пленник жил у него, и таким образом в его затворничество вошла музыка.

Командир по-прежнему не появлялся на захваченных судах. То немногое, что составляло его долю добычи, были в основном книги. Он читал ночами напролет, препоручив все корабельные дела старшему помощнику.

Рооп был доволен. Команда заметно подтянулась. И хотя в кормовых отсеках его еще посылали иногда к черту, но вахты неслись исправно, особенно перед атакой очередной жертвы. Единственный, кто по-настоящему отравлял ему жизнь, так это Бахтияр. На захваченных теплоходах стюард шарил по судовым аптекам, добывал морфий и другие наркотики. Его каюта превратилась в подпольный «приют радости». Человек шесть наркоманов ходили за ним по пятам и были готовы выполнить любое желание стюарда. В отсеках поговаривали о нем как о втором командире «Архелона». Рооп хмурился и с некоторых пор стал носить пистолет в потайном кармане.

Каждое утро О'Грегори с замиранием сердца разглядывал свое тело. И каждое утро тихо ликовал: судьба хранила избранника — ни одного бронзового пятнышка, ни одного седого волоска.

— Везет вам, док, — вздохнул Бахтияр, по-свойски примостившийся на краешке стола медицинского блока. Он вертел в пальцах песочные часы. — Неужели от этой дряни нет никакого средства?

— Возможно, есть, — откликнулся О'Грегори.

Стюард взвыл:

— Чтоб он провалился, этот чертов гроб, и никогда не всплыл!

— Но без нас! Провалился без нас… — тихо уточнил О'Грегори.

Бахтияр встрепенулся, сжал пальцы так, что склянка часов хрупнула, просыпался песок. О'Грегори вздохнул:

— Будь мы все поумнее, давно бы затопили эту консервную банку, нашли бы подходящий островок… Солнце, фрукты… Уверен, наши дела пошли бы на лад!