ЗНАК ВОПРОСА 1997 № 03

Первые три минуты спуска будут самыми тяжелыми. Скорость зонда в считанные секунды должна быть снижена с 6 км/с до 400 м/с, иначе он попросту сгорит из-за трения о верхние слои атмосферы Титана. Температура перед защитным экраном, с помощью которого зонд будет тормозиться, достигнет 1200 °C.

Когда бортовые акселерометры отметят падение скорости до 1,5 М (где М — скорость звука в воздухе), будет дана команда на раскрытие тормозного парашюта. Вслед за этим в потоке окажется вытяжной парашют главного купола. Когда он раскроется, зонд будет освобожден от температурного экрана, и последующие четверть часа бортовая аппаратура будет замерять высоту и физико-химические данные местной атмосферы.

Закончив первый цикл измерений, аппарат ускорит спуск, освободившись от большого купола. Взамен него будет раскрыт меньший, площади которого, впрочем, будет вполне достаточно для плавного снижения в плотных слоях нижней части атмосферы Титана.

Пройдет еще несколько часов, будут включены направленные вниз фары, и зонд в конце концов упадет в метановый снег, передав на Землю снимки окружающего ландшафта. На передачу будут затрачены последние энергетические ресурсы, и зонд замолчит навсегда.

Но его работа даст ученым возможность выявить подробности строения атмосферы Титана и его ландшафта. И если данные покажутся исследователям интересными, то к середине следующего столетия, вполне возможно, будет отправлен еще один исследовательский аппарат для более масштабных исследований. Известный американский астрофизик К. Саган, к сожалению, недавно умерший, и его коллега из Корнелльского университета С. Дэрмот предложили вести исследования с помощью… дирижабля.

Ну а когда-нибудь, скажем, в XXII веке, в окрестностях Сатурна и Юпитера, возможно, будут пополнять запасы гелия, водорода и углерода термоядерные корабли, способные выйти за пределы Солнечной системы. Тогда же здесь, вероятно, появятся и обитаемые базы. И путешественники, совершающие прогулку по поверхности Титана, смогут оценить, насколько были справедливы наши прогнозы.

КОРОЛЬ ЛЕКАРСТВ

Мы смеемся чуть ли не со дня своего появления на свет. Но задумывались ли вы хоть раз, почему мы улыбаемся, ухмыляемся, хохочем, покатываемся, надрываем животики, смеемся до слез, до изнеможения, до упаду и даже лопаемся или помираем со смеху? Для чего все это людям надо?

Разобраться в природе смеха пытались многие. Скажем, известный австрийский психолог Зигмунд Фрейд оставил солидное научное сочинение на данную тему, читая которое, скорее умрешь со скуки, так и не поняв, что же такое смех, какова его природа.

Многие полагают, что чаще всего мы смеемся, сталкиваясь с приятной неожиданностью, незатейливой нелепостью. Хорошо, допустим это так. Но почему тогда от неожиданности надо прыскать в кулак или сотрясаться всем телом в неудержимом хохоте?

Чувство юмора сродни творческой жилке, полагают психологи. Нетривиальный подход к вещам, умение разглядеть не очевидное, иногда нащупать парадоксальные связи и аналогии — в этом суть как творчества, так и юмора. «Наш смех — радость творца. А смысл творчества — борьба с тленом, забвением, самой смертью, — полагает Уильям Фрай, психиатр из Стэнфордского университета. — Живите весело, и вы проживете дольше, сохраните свое здоровье…»

Кое-что в этом феномене прояснилось, когда на него взглянули с медицинской точки зрения. О том, что смех — лучшее лекарство, слышали многие. Об этом догадывались еще во времена Гиппократа и Галлена. Английский врач Томас Садинхейм писал 250 лет назад, что прибытие в деревню хорошего клоуна приносит больше пользы, чем 20 возов с лекарствами. Но то было прозрение одиночек, да к тому же сделанное в весьма общих чертах. Ныне ученые сделали следующий шаг в познании природы смеха.

«Хоть и смеемся мы порой утробным смехом, — рассуждают нынешние исследователи, — никто не сомневается, что рождается все-таки смех в мозгу, а не в утробе, скорее всего в его стволовой структуре». С другой стороны, без коры дело все-таки не обходится. Как установил Питер Деркс, психолог из Вирджиний, через 0,4 секунды после того, как мы услышим шутку, но еще до того, как разразимся смехом, по коре нашего мозга прокатывается волна электрической активности с отрицательным зарядом.

Кора, видимо, играет ведущую роль в зарождении смеха. Ствол же лишь обеспечивает его энергией. Причем, как обнаружил Деркс, в опытах с попеременным отключением мозговых полушарий левое полушарие предпочитает реагировать на словесные шутки, а правое — на комизм положений.