Знак Вопроса (СИ)

Каролина нашла, наконец, свободный листочек, и принялась рисовать там схемы геометрических тел и проекций. Она изобразила проекцию четырёхмерного куба, а также проекцию ряда трёхмерных тел на плоскость. Меня её осведомлённость и живейший интерес к науке поражали в самое сердце! Мы с ней стали активно обсуждать книги по квантовой физике и астрономии, незаметно перескочили на книги и авторов, описывающих аномальные явления. Оказалось, что я и Кэрол читали почти одни и те же книги! Ещё Каролина отличалась природным тактом в выспрашивании фактов о жизни от собеседника — подтвердилось то, что говорил Пит. Каролина, незаметно для меня, выспросила, где я живу, где учусь, чем занимаются мои родители, есть ли у меня братья-сёстры, а также узнала, что я закончила музыкальную школу. Отсюда наш разговор плавно перескочил на музыку. Каролина рассказала о своей учёбе игры на гитаре, потом мы заговорили о песнях и музыкантах.

Питу скучно совсем не было: Кэрол также деликатно втягивала его в наш разговор, раскрутила его на рассказ о своих коллекциях макетов космических кораблей, и музыкальных дисков.

Но у меня из головы не выходили знаки вопроса в её блокнотике. Чем-то они меня зацепили. Ещё я украдкой поглядывала на часы и понимала, что час расставания близок. Я подозревала, что Каролину бы надо проводить до метро, потому что на улице стемнело. И гадала, как сложится наша следующая встреча с ней, да и сложится ли вообще? Вдруг Каролина, пообщавшись с нами, решит, что мы ей скучны, другого теста и вообще чужаки, не её круга?

— Я думаю, что лучше всего играть на том музыкальном инструменте, к которому лежит душа. Я всегда хотела играть на скрипке, и сейчас немного жалею, что бабушка настояла, чтобы я пошла на классическую гитару. Мне в первые годы в музыкалке было скучно, я чувствовала обязаловку. Лишь потом разыгралась более или менее, но в гитаре я по-прежнему дилетант. Может быть, когда-нибудь пойду играть на скрипке, сама. Это как с образованием у студентов: люди поступают в те университеты, в какие изначально не хотят, а куда хотят — не поступают, либо их отговаривают родители. Это вывод, к которому я пришла, которому научила меня жизнь — всегда идти своим путём. Хоть учёные и говорят, что времени не существует, однако жизнь отводится на определённый срок. И заниматься тем, чем не хочется — это преступление по отношению к себе и к тому, кто подарил тебе этот шанс жить.

Каролина грустно посмотрела в окно, на зажёгшиеся огни нашего города.

— К сожалению, мне уже пора идти.

— О... как время быстро пролетело, хоть и да, его не существует, мы помним, — так же грустно улыбнулся Пит.

— Мы очень надеемся на продолжение общения, — посмотрела я Кэрол в глаза.

Девушка искренне улыбнулась:

— Я тоже.

— Кэрол, мы можем тебя проводить, докуда скажешь! Хоть до твоего дома, — вызвался Пит.

— Нет-нет, что вы, я живу недалеко! На улице Молний, это всего шесть остановок на метро! И там рядышком. Правда, не беспокойтесь, тем более, что за мной зашёл мой друг.

— Друг?! — изрядно удивились мы с Питом.

Наша новая знакомая кивнула:

— Да, он заходил, а сейчас вышел, но скоро снова зайдёт.

Между моих лопаток я почувствовала неприятный холодок. Пит предвосхитил мой вопрос и задал его первым:

— Почему же твой друг не подходит к нам?

— Наверное, стесняется, — Кэрол мило повела плечами. — Он здесь был недалеко. Решил не мешать, видел, что мы хорошо сидим. Мы с ним вместе доедем, он мой сосед. Ну, вот сейчас он зайдёт, я помашу ему, чтобы он с вами познакомился.

Что за друг? Почему такое странное поведение? Почему Каролина скрывала это? И, главное, мы с Питом ничего не видели! Ах да, сидим так, что почти отвернулись от двери, уши развесили, слушаем её. Да за это время армия марсиан могла прийти, захватить кафе и телепортировать на Альфа-Центавру, а мы бы ничегошеньки не заметили!

Каролина сама смутилась. Будто устыдилась своего друга или своего поведения, что так по отношению к нам непонятно повела. Она подняла глаза и встрепенулась:

— А вот и он!

Встав, она помахала призывно кому-то. Мы с Питом оглянулись и увидели этого друга. Мы как раз застали его, входящего в кафе "Лимон", и как он переглянулся с Каролиной. Я увидела все эмоции на его лице. Ожидание, недовольство, раздражение, а потом лицо на подходе к нам превратилось в любезную нейтральную маску.

Вот он мне сразу не понравился. Молодой человек, широкий в плечах. Высокий — выше Пита. Как Пол или Ром. И на вид лет восемнадцати. Светлая копна взлохмаченных и топорщащихся в разные стороны волос, частью падавших на высокий лоб, сдвинутые на переносице брови, серые высматривающие проницательные глаза как у рептилии. Одет буднично и просто — кроссовки, джинсы, рубашка в клеточку. Походка несколько вальяжная, неспешная, при ходьбе медленно и чинно размахивает руками. То есть держится априори высокомерно.

— Каролина, мы не можем больше ждать. Что-то случилось у наших, ты нам нужна, — говорил он с нетерпением нашей подружке, а на нас с Питом пока ноль внимания.

Кэрол встала. Я и Пит — тоже, из солидарности.