Знак ворона

Рейвен, любитель распутывать загадки, перекопал все библиотеки, до которых мог добраться, но так и не нашел ответа на вопрос, что же произошло. Правда, по отрывкам рассказов и пожелтевшим манускриптам, исписанным забытыми уже знаками, он составил свое мнение. Нередко, когда разговор заходил на эту тему, Рейвен намекал, что здесь замешана магия, если и вовсе не гнев богов. В Маартеле, одном из крупнейших городов Таальхольта, он нашел несколько листов, примерно столетней давности, на которые аккуратный переписчик занес рассказы беженцев о внезапной эпидемии страшной болезни в центральных областях Винделанда. Это свидетельство было особенно ценно потому, что датировалось примерно пятью годами после катастрофы, а значит и написано было по свежим следам. Рейвен, немного знавший медицину, прикинул для себя масштабы эпидемии и скорость распространения болезни и решил, что естественными причинами она вызвана быть никак не могла. И, решив это, просто охладел к данному вопросу, тем более, что сейчас в высшем свете о существовании Винделанда упоминать было не принято.

Тогда Молодым королевством правил Герман II Завоеватель, который заслужил свое прозвище немало расширив свое королевство за счет южных соседей. И неспокойный этот монарх просто не мог не обратить внимания на ставшую "бесхозной" область. Так Каринтия вошла в состав королевства, непонятно, к добру или к худу. За сто с лишним лет ее существования в виде провинции, королям приходилось регулярно посылать своих сановников, то для подавления мятежей, то для разбора феодальных распрей. А недороды в Каринтии из-за дождливой погоды случались и вовсе регулярно. К тому же, лежащая на отшибе земля, особенно заречная ее часть, постоянно привлекала внимание соседей, герцогов из Тааля, которые то мутили воду среди свободолюбивого пограничного рыцарства, то решались на прямые набеги; для завоевания сил им не хватало. А войны в Каринтии стоили весьма дорого из-за погоды, болезней, бедности провинции и отсутствия хороших мостов через Лейн. Все существовавшие ныне переправы чинились чуть ли не раз в три года из-за мощных половодий.

В правление отца Рейвена, короля Отона, в Каринтии большое влияние приобрел сильный рыцарский клан, связанный дружескими и родственными узами. Во главе его встали несколько баронов, исчисляющих свое происхождение от винделандских дворян. Они требовали сделать Каринтию удельным герцогством, входящим в состав королевства, но гораздо менее ему подконтрольным. Король Отон долго вел с ними дипломатическую игру, дав в результате пограничникам несколько незначительных льгот, но "забыв" про главный вопрос. И когда, несколько лет спустя после смерти Отона, его сын и сводный брат Рейвена, Родерик II, допустил несколько ошибок, в Заречной Каринтии вспыхнул бунт. Молодой Гельмунд фон Вирден, один из самых известных и влиятельных баронов, дважды пытался взять штурмом Кариссу, наиболее крупный город на левом берегу. Но благодаря решительности опального ныне маршала, он, проиграв одну из небольших стычек, оказался в плену и переселился из шатра прямо в камеру карисской тюрьмы. Гельмунд был доставлен под столицу и там провел в заключении три года. Северянам вернули несколько вольностей, участникам восстания выплатили небольшие суммы, кого-то "наказали" для примера, на этом все и закончилось. А немного позже, когда выпущенный на свободу Гельмунд вернулся в свой замок, мятеж вспыхнул снова. В старую игру вступили новые участники. И так случилось, что Рею Корвиллю, прозванному Рейвеном, предстояло стать одним из них.

4.

Если ехать от столицы по Виноградной дороге и близ Старой часовни свернуть на восток, в сторону графства Брас, то попадаешь в неожиданно тихий и несколько сонный край. Аккуратные поля там сменяются перелесками, окружающими маленькие, чуть приболоченные озера, и до самых границ графства не встретишь настоящего рыцарского замка - только несколько усадеб франклинов и небогатых дворян. Единственный городишко в этой области, называемый Эстер, не имеет даже стен и знаменит лишь своим базаром, часовней Митры и парой недорогих харчевен. Именно туда и направлялся сэр Дэниел неделю назад, не думая еще, что что-то сможет толкнуть его на нарушение королевской воли.