Знак Z: Зорро в книгах и на экране

Миссию Сан-Хуан-Капистрано-де-Сахавит (так называлось расположенное в этих местах индейское поселение) отец Хуниперо Серра основал седьмым звеном своей «католической цепочки» в 1776 году. Миссия носила имя итальянского теолога и реформатора францисканского ордена Джованни ди Капистрано, канонизированного Папой Александром VIII в 1690 году за неустанное распространение веры. Этот монах из селения Капистрано неподалеку от Абруццо в первой половине XV века прославился сначала гонениями на сектантов в Италии, а потом борьбой с гуситской ересью в Центральной Европе. В 1456 году Джованни ди Капистрано во главе шестидесятитысячной армии отправился «воевать турок» и даже разгромил войско покорителя Константинополя султана Мехмета II неподалеку от Белграда, после чего неожиданно помер от чумы.

К моменту провозглашения независимости Мексики миссия имени святого Джованни-Хуана была самой большой на Королевском пути. Именно поэтому, вероятнее всего, Джонстон Маккалли и назначил разбойника Зорро ее «проклятием». Сейчас об этой миссии, отреставрированной в конце XIX века после десятилетий запустения и превращенной в памятник национального значения, говорят так: «лучшая из францисканских руин». Здесь находится самое старое здание в Калифорнии — построенная в 1782 году церковь, она и известна как храм отца Серры. И если не обращать внимания на шум шоссе, а просто любоваться точеным силуэтом церковного портала с четырьмя подвешенными в окнах-проемах колоколами, то испанская Калифорния предстанет тем царством Божьей любви, о котором и мечтали францисканские монахи.

Селение Ла-Рейна-де-Лос-Анхелес, где разворачивается основное действие романа Маккалли, располагалось неподалеку от соседней миссии «номер восемь» Сан-Габриэль-Арканхел. На берегах протекавшей здесь реки Порсьюнкулы, названной в честь итальянского городка, где вершил службу Франциск Ассизский, стояли индейские хижины, поэтому монахи сочли это место подходящим опорным пунктом. Статуса миссии Лос-Анхелес не получил, оставшись гражданским поселением, жители которого пасли скот и занимались полевыми работами. Индейцы вскоре покинули окрестности Порсьюнкулы, обращать в христианство стало практически некого, даже строительство храма Божьего здесь закончили только в 1822 году, через полвека после основания поселения. Четырьмя годами ранее владелец ранчо La Brea дон Франсиско де Авила закончил возведение самого старого из сохранившихся до нашей поры зданий Лос-Анджелеса, особняка Adobe Avila. По тем временам дом был так хорош, что глазеть на него приходили едва ли не все 650 жителей местечка.

Вслед за монахами и солдатами в Калифорнии появлялись крупные землевладельцы. Испанские власти поощряли эмиграцию на малоосвоенные просторы Нового Света: кабальеро приезжали с королевскими дарственными грамотами на большие земельные наделы. Джонстон Маккалли упомянул об этом в рассказе «Зорро наперегонки со смертью»: дон Алехандро протестует против действий нового командира гарнизона, вознамерившегося отобрать у него собственность. Кабальеро уверял, что земли переданы семейству Вега королевским указом. Самое большое ранчо из тех, которые Карлос III пожаловал новым калифорнийским дворянам, переселившимся сюда из Испании или Мексики, принадлежало некоему Мануэлю Ньетосу. Он получил в 1784 году более тысячи квадратных километров пастбищ. Владения Ньетоса простирались от реки Санта-Ана до реки Сан-Габриэль, от горной гряды до побережья океана. Эти территории и мог описать Маккалли, рассказывая о поместье семейства Вега. К концу периода испанского правления число Californios, белых испаноязычных эмигрантов в Калифорнии, историки оценивают примерно в 10 тысяч человек. Люди благородного происхождения, около 800 «фамилий», концентрировались вокруг больших ранчо и жили в основном за счет сельского хозяйства.

Та Калифорния начала XIX века, которой восхищается автор «Проклятия Капистрано», кажется ему страной природной гармонии и чистых человеческих отношений. «В Калифорнии не было отелей, — пишет Маккалли. — Они и не требовались: все двери были открыты. Ночлег, свежая лошадь, даже деньги были к услугам гостей, все равно — друзей или незнакомцев». Монахи-миссионеры послужили для писателя примером отношения к жизни и долгу, их-то и защищал благородный Зорро от произвола жадного губернатора и его вороватых подчиненных, ради них ночной разбойник и выбрал свой Королевский путь. Монашеская калифорнийская жизнь и впрямь не была ни спокойной, ни благостной. Индейцев ружьем и молитвой держали в раболепном подчинении. За три века испанской колонизации из-за притеснений новых хозяев и эпидемий привезенных вместе с фруктами и овощами из Европы болезней, против которых у индейцев не было иммунитета, численность коренных жителей Калифорнии сократилась втрое. То-то теперь некоторые исследователи обвиняют просвещенных францисканцев в упадке традиционной индейской культуры! Когда Калифорния присоединилась к Соединенным Штатам Америки, ее население не составляло и ста тысяч человек.