Знак земли: Собрание стихотворений

За окошком – ливень, черный пал,
Вздувшиеся русла майских рек.
Под горой цветистых одеял
Умирал небритый человек.

Посреди окладов и божниц,

Серафимов и архистратигов,
Смуглых, будто обожженных лиц,
Он был желт, как лист старинной книги.

Он метался, звал, не понимал,

А в груди бурлило клокотанье.
Он, не видя, руки поднимал
В жадном, отвратительном желанье.

Будто по дороге столбовой

К старому раскольничьему черту
Он хотел лететь со всей избой,
С сундуком, с заветною кисой,
Потучневшей от рублей затертых,

С холмогоркой, с парой крутобедрых

Вороных неезженых коньков,
С толстой девкою, несущей ведра,
С тройкой огнечерных петухов, –

С этим миром, стоившим немало

Унижений, подлости и слез…
А над ним, над пестрым одеялом,
Старший сын к половикам прирос.

И старик едва, чуть уловимо

Всё шептал: «ключи… ключи… ключи…»
А над головою серафимы
Поднимали острые мечи.

Меч упал. Старик с открытым ртом,

Уронив пылающую свечку,
Смолк. Но в смерть ворвался гоготком
Жирный гусь, томившийся под печкой.

Он на всю избу загоготал,

Будто ждал, чтоб умер человек…
За окошком – ливень, черный пал,
Вздувшиеся русла майских рек.
1938

МЕЛЬНИЦА

Широколобый мальчик над водой,
Над пенистой дорожкою седой,
Бегущей из-под мельничных колес
В горошинах, дробинках мелких слез.

Он слышит гул рокочущей воды,

Хрустящий круглый говор жерновов –
Всю эту песню мельничной страды,
Звучанье летних мельничных трудов.

Над мельницей огромная лоза –

Зеленый шар, насаженный на ствол,
Бросает тень, как туча, как гроза,
На полреки, засыпав пруд листвой.

И, поглядев на девочку с ведром,

Что за водою только что пришла,
Он к сваям вниз спускается зверком –
В тенистую прохладу из тепла.

Простудою несет от колеса.

И водоросль, как рыжая коса,
Прилипнув к сваям, мечется в струе,
В пузыристой стеклянной чешуе.

А девочка ушла. И он – один –

Над толкотнею струй, над зеленцой
Мелькающих, как вспышки, рыбьих спин
Среди столбов, пропитанных гнильцой.

Часы проходят. Всё слышнее гул,

Скрип колеса, падение воды.
Он с головой ушел. Он затонул
В просторном гуле мельничной страды.

И этот гул, наполнивший его,

Сквозь полусон звучит, как торжество,
Как зрелый летний день, как жизнь сама,
Что от цветов и солнца без ума.

И он взволнован голосом любви.

Он руки загорелые свои
Протягивает вверх – к лозе, к ветвям,
И вниз – к воде, к язям и голавлям…

И не отсюда ли в ответ на зов

Воды, деревьев, ласковых листков,
Принявший мир, как близкое родство,
Он дал зарок бороться за него?

И не она ли, мельница, где свет

Всё прошивал узорами, как нить,
Заставила его в семнадцать лет
Надеть шинель и робость победить?
1938