– Олеся Сергеевна, вы как? – обеспокоенный за её здоровье, поинтересовался следователь.
– Живот сильно напрягся и очень болит… как каменный стал, – еле слышно прошептала она.
Оглядевшись по сторонам, Свешников схватил наручники и защелкнул их на руках Галушки, после чего кинулся к телефону и вызвал скорую помощь. Когда он положил трубку, конвоир уже стоял на ногах и держался руками за окровавленное лицо.
– Терпи, терпи… «скорая» уже едет, – пытался его приободрить прокурорский следователь. – Сейчас в больнице тебе тюпку на место пришьют – жена и не заметит.
Тем временем он уже достал откуда-то чистое полотенце, которое передал конвоиру, приказав придавить им рану, чтобы остановить кровотечение.
Вскоре прибыла машина скорой помощи, и в течение получаса раненый конвоир оказался в областной больнице, где сразу же был взят в операционную, а майор уголовного розыска Киряк оказалась в приёмном покое городского роддома.
На счастье Олеси Сергеевны, ничего угрожающего для жизни ребёнка обнаружено не было. Ей сделали необходимые уколы, и матка быстро расслабилась. Боль прошла, а малыш в утробе перестал усиленно толкаться. От госпитализации она отказалась и с рекомендациями от дежурного акушера-гинеколога была благополучно отпущена домой.
Мужу о сегодняшних приключениях она решила не рассказывать, зато сама всерьёз задумалась о работе следователя.
«А так ли спокойна и безопасна кабинетная работа?»
От прежней уверенности теперь не осталось и следа.
Глава 37
Прошел ещё месяц.
Ноябрь подходил к завершению, а следствие продолжало буксовать на месте. Галушка категорически отказывался признавать свою вину по эпизодам серийных преступлений, соглашаясь лишь, как он говорил, с «непреднамеренным убийством вследствие самообороны» бездомного Метелина. Он постоянно делал упор на том, что шприц, с которым он пришёл к гадалке, был абсолютно пуст. Никакого сильнодействующего вещества, а уж тем более яда в нём не было, а значит, и не было намерения убивать хозяйку дома.
«Я хотел лишь посмотреть – угадает она или нет, что зажато у меня в руке», – повторял он одну и ту же фразу на допросах.
Правда, пояснить для чего он устроил маскарад с переодеванием, бывший криминалист так и не смог, лишь туманно сказав, что хотел помочь Яне выпутаться из этого дела, свалив всю вину на Тверда.
Проведенная химико-токсикологическая экспертиза подтвердила отсутствие каких-либо веществ внутри шприца, а потому переквалифицировать этот эпизод на более тяжкую статью Свешников уже не мог.
На вопрос, где может скрываться в настоящий момент его сестра, Галушка по-прежнему не отвечал, говоря, что этого он не знает. А заодно отвергал все домыслы следствия относительно версии о смерти сестры в младенческом возрасте, называя это бредом, абсурдом и утверждая, что существует огромное количество свидетелей, готовых подтвердить реальность её существования.
Пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, Свешников распорядился, чтобы подследственному был выполнен анализ крови на ВИЧ-инфекцию. Результат пришёл положительный. Вначале Петр Ильич этому обрадовался, но немного поразмыслив, рассудил, что сей факт, в принципе, ничего не доказывает. Он мог означать лишь то, что либо Галушка каким-то образом обманул медкомиссию поликлиники УВД при приёме на службу, либо инфицировался позднее, когда уже трудился экспертом-криминалистом. А потому так импонирующая ему стройная версия о том, что совершая убийства, Ян Галушка мстил за сестру, рассыпалась буквально на глазах. С таким же успехом он мог мстить и за себя. А мысль о том, что Ян мог оказаться человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, уже давно не отпускала Свешникова. Но больше всего ему не давала покоя история с зодиакальным кругом, поскольку все факты сплелись в такой немыслимый клубок, что понять, где причина, а где следствие, с каждым днём становилось всё труднее и труднее.
А потому последние дни Свешников ходил мрачнее тучи и на все вопросы отвечал односложно, в непривычной для себя манере: не знаю, не готов ответить, ищем, выясняем. Петра Ильича можно было понять – Москва требовала результата.
***