Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

Никита успел заменить ей кожу на скуле и щеке — оставались лоб и шея. Но волосы на голове Любавы уже отросли, прикрывая рубцы на лбу, и сейчас бросались в глаза только рубцы на шее. Но, по крайней мере, на Любаву смотрели нормально. Сочувствовали, но не отшатывались в ужасе и отвращении.

Любава пропадала на доме. Ремонт наконец-то был завершен, артель ушла. Перед уходом каждому холопу Никита выдал по алтыну как премию.

— Премного благодарны! — поклонились ему мастера.

Однако дом стоял пустой, без мебели. Лавок, в которых торговали бы мебелью, не было, все надо было заказывать. Никита нашел толкового краснодеревщика — были в Москве такие мастера, делавшие мебель из мореного дуба, заморского палисандра, черного африканского дерева или тика. Купцы на заказ могли привезти любой товар из Европы, Азии — в том же Египте торговали африканскими товарами: деревом, слоновой костью, шкурами львов.

Вместо обычных в доме лавок Никита заказал стулья и кресла. А почему нет, если деньги позволяют? В мягком кресле сидеть удобнее, чем на жесткой лавке без спинки.

Мастера делали на совесть, как сейчас говорят — на века. Мебель получалась красивой, но уж очень тяжелой: то же кресло затаскивали в дом два крепких мужика, а шкаф — так и вовсе четверо. Но и пользовалось потом мебелью несколько поколений, поскольку тот же шкаф был из цельного дерева, а не из прессованных опилок, и руки у мастера из правильного места росли. Честью, добрым именем мастера гордились, халтуру не делали.

Единственно — сам процесс длился очень долго. Пока материал доставят, пока сделают, отшлифуют, затем резьбу затейливую нанесут и снова отполируют — да все руками…

Ох и знатная мебель получилась!

Когда обставили все, Никита и сам был приятно удивлен. Дом стал лучше прежнего, краше и удобнее. Дошло дело до посуды и мягкой утвари — тут уж Любава выбирала, она хозяйка. Никита же сделал одно приобретение, но дорогое: он купил по случаю стеклянный набор — графин и стаканы, все изящной венецианской работы. В то время стеклянные изделия на Руси были редки и стоили дорого. Вот теперь и новоселье справлять можно.

По совету Никиты Любава наняла кухарку, переманив ее из известного трактира. Никита и садовника нанял — он уже мог себе это позволить. Дворы — даже в богатых княжеских или боярских домах — были сугубо практичными. Сараи, конюшня, баня — вот и все постройки — не считая самого дома. Конечно, в богатых домах дворы дубовыми плашками выложены, чтобы сапоги господские не пачкались да возки колесами не вязли. Но до красоты дело не доходило. Вот шубу богатую купить — это да, всем достаток владельца виден. А кустарник посадить вроде роз или цветы — так это у единиц.

Никита же баню и дровяной сарай на заднем дворе поставил, скрыв их от посторонних глаз. А на переднем дворе садовник кусты розовые посадил, деревца — да все плодовые. Летом куда как приятно: тень, воздух чистый.

После посадки кустики выглядели куце, невзрачно — как и саженцы яблонь да груш. Но Никита знал — на следующий год они будут радовать глаз. Еще он планировал дорожки камнем замостить, но пока ни времени, ни денег не хватало.

Новоселье он сделал, как и обещал. Два стола пришлось ставить, поскольку князю невместно с простолюдинами за одним столом сидеть — все-таки дворянин.

Гостей было немного — Иван с сестрой Натальей да травник Кандыба. Князь Елагин с сопровождающим его молодым барином подъехали на возке уже последними. На облучке возка кучером сидел уже знакомый Никите холоп.

Никита встретил князя во дворе вместе с женой, которая, как и положено, поднесла гостю корец сбитня. Традиция сия была стародавней, и ее свято придерживались.

Князь выпил, крякнул, усы обтер и облобызал хозяйку.

Любава вспыхнула от смущения, пустой корец из рук княжеских приняла и убежала в дом.

Князь же не торопился, двор оглядел.

— Скажи, Никита, ты зачем эти веники посадил?

В свое время Никита говорил князю, что в заморских странах бывал — иначе как объяснить, где он медицине выучился? И сейчас князь в чахлых пока розовых кустах увидел какую-то каверзу.

— Кусты роз это, Семен Афанасьевич, в чужих землях так принято. Это саженцы молодые. На следующий год расцветут — красиво будет. А запах! Вой дешь во двор — благоухание дивное! Яблони же да груши тень дают, летом воздух освежают. Чем не райские кущи?

Князь на боярина молодого обернулся:

— Ты запоминай!

Никита понял, что князь решил сделать у себя во дворе то же самое. Затраты небольшие, а все лучше, чем у людей. Не ровен час, сам государь или другое высокое лицо пожалует — будет чем удивить.

Под локоток Никита проводил князя в дом. Елагин был не стар, и в поддержке не нуждался, но это было одним из проявлений уважения гостю, почета. И ему приятно, и другие видят — не простолюдин идет.

Никита и кафтан княжий помог снять, уважение к благородному происхождению выказав. Князя за один стол, что по правую руку от хозяина стоял, с боярином молодым усадил.