Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

— Знакомое лицо! Никак — Никита-лекарь! Доброго здоровья!

— И тебе не хворать.

— Василий, ты ступай. А что, Никита, разве государь тебя к себе призывал? Здоров он вроде.

Никита поднял руку с царским подарком. Боярин увидел, кивнул:

— Знакомый перстенек. Так с чем пожаловал?

— Просьба к нему.

— Да ну?

Боярин задумался. Перстенек царский — как пропуск-«вездеход». Только ведь и просьба личная. Как бы от государя не влетело.

— Испрошу. — Боярин исчез за дверью.

А Никита разглядывал мозаику на окнах да изразцы на голландской печи.

Дверь приоткрылась.

— Иди, примет.

За дверью оказался коридор. Перед дубовой створкой боярин остановился.

— Шапку отдай, как войдешь — поклонись.

— Да знаю я! — не скрыл досады Никита.

— Это я так, для порядка.

Никита отдал суконную шапку боярину и вошел.

В комнате царя пахло благовониями, тихо потрескивала лампадка перед иконами.

Никита перекрестился на образа, потом повернулся вправо.

За деревянным столом сидел Алексей Михайлович в расшитом домашнем халате и с любопытством смотрел на гостя.

Никита отвесил глубокий поклон:

— Здрав буди, государь.

— Рад видеть, Никита-лекарь. Давненько мы с тобой встречались. Дай бог памяти — года полтора?

— У тебя хорошая память, государь.

— Зато ты с персидской игрой долго тянул, — укорил царь.

— Беда у меня была, государь. Жена и теща от моровой язвы померли, дом сожгли — на пепелище вернулся. Сам в монастырь ушел в Астрахань — не до игр было.

— Ведаю уже. Разыскивал тебя — нужда великая была.

— И я ведаю о твоей беде, государь. Прости, вернуться не успел, на два дня опоздал только.

— Видно, так Богу угодно было. Зато князя Елагина игре выучил, он меня пока обыгрывает.

— Навык с практикой приходит. Игра эта только с виду простая. Там думать надо, просчитывать на несколько ходов вперед. Кто кого передумает — как в шахматах.

— Садись, Никита, — предложил царь.

Никита уселся на небольшую скамеечку. Тепловато в комнате. Своды низкие, оконца маленькие, стены темные, вишневого цвета. А государь какие-то бумаги читал до него, вон — на столе лежат.

— Ты бы, государь, несколько свечей рядом поставил. Темно в комнате, глаза испортишь.

— Верно, устают к вечеру глаза, иной раз такое чувство — как будто песку в них насыпали. Так что у тебя за просьба?

— На богомолье хочу. Прошу тебя — отпусти, думаю, за два месяца обернусь.

— Это куда же?

— На Соловки.

Царь нахмурился:

— Ты не старого ли обряда приверженец? Да нет вроде, тремя перстами крестился.

— В Куртяево урочище хочу завернуть — на воды целебные.

— Слыхал я про диковинку такую в моих землях, но не был там никогда. Вот что, Никита-лекарь, отпускаю тебя на все лето — но только с одним условием: целебные воды сам осмотришь и испробуешь. А по возвращении у меня будь с докладом. Знать желаю — правда ли вода та помогает либо врут все. Чешский король в письмах водами целебными похваляется, а я, получается, вроде как хуже.

— Государь, земли твои обширны и изобильны всем — зверем, птицей, золотом и железом. И воды целебные в них есть, только разведать их надо!

— Ты так говоришь, как будто твердо знаешь. Не скрою — приятно мне. Считай — поручение тебе я дал.

Никита поклонился и попятился к двери, считая аудиенцию законченной.

— А партейку сыграть? — улыбнулся царь.

После доброго разговора чего же не сыграть? Никита довольно шустро обставил царя. Тот нахмурился:

— Давай еще одну.

— Нет, государь. Лучше я тебе твои ошибки покажу — это полезней.

Никита рассказал и показал, где государь маху дал.

— Ага, понял. Как играть хорошо научусь, с послом персидским сыграю. У них вся знать в шахматы и нарды играть обучена.

— Зато в лапту не умеют.

— Это для простого народа.

Никита пожелал государю доброго здоровья и откланялся.

Вышел он из дворца довольный, рот до ушей. Стрелец Василий взглянул на Никиту и не удержался:

— Выгорело, стало быть, дело?

— Как есть, Вася! — И от избытка чувств Никита хлопнул стрельца по плечу. Тот от неожиданности едва бердыш из рук не выронил.

В этот же день Никита стал искать подходящее судно. Дело это оказалось непростым. Были пузатые торговые лодьи и большие ушкуи. Купцы, владельцы судов, были бы не против, однако посудины велики. Источники целебных вод располагались по берегам реки Верховки — неглубокой и неширокой, по ней такие не пройдут. А учитывая, что и переволок проходить надо — так и вовсе не надобны. А небольшие легкие ушкуи да баркасы — суденышки почти все рыбачьи, пропитаны неистребимым рыбьим духом, и места для пассажиров в них нет.

Однако, потратив два дня, судно Никита нашел. Вернее — подсказали ему. Хозяин, седовласый старец, согласился доставить их на Верховку, подождать там, сколь потребно будет, да в Москву вернуть.

— Харчи мне готовить? — спросил он.

— Тебе. У меня другие заботы будут.

— Тогда повара возьму.

— Нам без изысков, только чтобы вкусно и сытно.

— Задаток давай. Когда выходить?

— Сам-то как считаешь?

— Не знаю, сколько ты там будешь, но к Новому году обязательно убраться надо. Годков пять тому как раз к сентябрю морозцы ударили. Еще бы седмицу промедлили — и в лед вмерзли бы. Северá!