Знакомство

Элнириан замерла, не донеся бокал до стола. Она подобного не могла себе и представить. Чтобы волшебница, сама и по доброй воле обратилась к жрице с просьбой. Немыслимо! Чародеи чванливы и высокомерны, они крайне неохотно общаются с посторонними за помощью. А уж представителей ордена на дух не переносят. Гостья обратилась официально, и пришлось перейти на положенную манеру в общении.

- И чем же я могу тебе помочь, дитя?

При этих словах Вильрима отчётливо скривилась, как будто съела лимон.

- Я не исповеди пришла просить, мне нужен свидетель.

- Свидетель? – в недоумении переспросила жрица.

- Да свидетель, - с нотками раздражения произнесла чародейка и, закатав рукав своего платья, показала предплечье.

Там по внутренней стороне руки ветвились чёрные омерзительного вида прожилки. Они были столь неестественны на чистой коже, что сразу вызывали отторжение. Увидев ЭТО, Элнириан вскочила со своего кресла, и сделала шаг назад. Её лицо исказилось, превратившись в маску отвращения и испуга.

- Как ты посмела прийти в этот дом! - закричала она, указывая на руку гостьи. – С этой мерзостью в себе!

Закончить тираду она не успела, потому что Вильрима осадила её.

- И вот так жрицы ордена «Серебряного рассвета» относятся ко всем, кто обратится к ним за помощью?

Вопрос был задан с убийственной интонацией, в которой ехидство было основой всего. Даже дурак понял бы, что над ним потешаются. Элнириан вздрогнула как от удара, а затем, взяв себя в руки, вернулась в кресло. Тем временем гостья закатала рукав своего платья и всё тем же спокойным тоном продолжила.

- Мне нужен свидетель, - повторила она уже сказанные слова. – Свидетель ритуала, который необходимо провести на рассвете через день.

- Раз речь не идёт об исповеди, то я вправе спросить тебя, Вильрима. Что мне с того?

- Всё очень просто, - наполнив второй бокал водой, произнеся заклинание, продолжила гостья. – Мне нужен свидетель одарённый или же не менее семи простых простецов.

И отсалютовав собеседнице, сделала глоток, не отводя от той взгляда. Тут до Элнириан дошло, о чём идёт речь и уже она скривилась, не скрывая досады. Пришло понимание, что придётся согласиться на просьбу этой… Эпитеты в голову женщины приходили только бранные, когда она пыталась подобрать слова, чтобы описать чародейку.

- «В противном случае все узнают о том, что носит в себе эта…», - подумала баронесса и ответно отсалютовала своим бокалом немного раздражённо поджав губы.

- Я рада, что до вас дошла вся деликатность моей просьбы и ситуации в целом. А теперь позвольте мне откланяться.

Вильрима поставила фужер на столик, поднялась и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она обернулась.

- Я буду ждать вас рядом с трактиром, что стоит на дороге, ведущей во владения его величества в два часа ночи. Прошу не опаздывать. Сами понимаете, что может произойти в противном случае.

Там же.

Спустя полчаса.

Элнириан была взбешена. Она ещё никогда не была в таком раздражении.

- Вот ведь, дрянь! – прорычала она и в гневе швырнула бокал в стену. – Правы были наставники, говорившие, что все волшебники абсолютно несносны и добра от них не жди.

Нет, она никогда не сомневалась в их словах, но реальная встреча с представительницей этой братии вышла куда более мерзкой, нежели она могла себе вообразить.

- Мало ей того, что заставляет Эдуарда признать этого ублюдка, которого хитростью и обманом сама же и принудила его зачать. Так теперь ещё это. Ужасный день! – подытожила она и пошла к своей дочери.

Дом, милый дом.

Лёжа на своей лавке, я ворочался и никак не мог заснуть. Из головы не шло расставание с мамой. Она сказала, что уедет ещё до рассвета, а за мной зайдёт старый Веривер и в его сопровождении, я отправлюсь к отцу.

- «Отец. Вот ещё непонятно, как он меня встретит? А его жена…? Ну, ё-моё! Что за хрень вообще творится?!»

- Ты чего не спишь? – неожиданно прозвучал голос матери.

- Не могу уснуть, - ответил я, поворачиваясь лицом в её сторону.

- Хочешь я спою тебе колыбельную, ту, что пела, когда ты был совсем маленьким, - и она, поднявшись подошла ко мне и подтащив табурет уселась рядом.

- Хочу, - сам от себя не ожидая ответил согласием на её предложение.

Вильрима ласково гладила сына по голове и пела.

«Я любуюсь тобой –

Мандариновым деревом гордым.

О, как пышен убор твой –

Блестящие листья и ветви.

Высоко поднимаешься ты,

Никогда не сгибаясь.

На прекрасной земле,

Где раскинуты южные царства.

Корни в землю вросли,

И никто тебя с места не сдвинет,

Никому не сломить

Вековое твоё постоянство.

Благовонные листья

Цветов белизну оттеняют,

Густотою и пышностью

Радуют глаз человека.»

Ода мандариновому дереву.

Эта песня, как рассказывала мама, была написана ещё до объединения южных земель в империю Цихао. И даже не была запрещена, к удивлению, многих. Кто был автором этого произведения, никто уже и не помнит. Его имя кануло в веках, но слова, когда-то написанные этим человеком, до сих пор ласкают слух людей. Так я и уснул под убаюкивающее пение самой родной и близкой мне женщины на свете.