Знакомство с родителями

Это оказалось нихера не легко, потому что спина кобылы и сиденье байка – вообще не одно и то же.

Но ничего, справился. И даже немного посидел, умоляя тварюгу не шевелиться.

Деб смеялась.

И выглядела охренительно хорошенькой при этом. Она вообще как-то преобразилась в привычной обстановке.

Уже не выглядела отличницей-четырехглазкой, как в Атланте.

А такой деревенской феечкой, легкой и веселой. Ее хотелось таскать на руках и валять в стогу сена.

Шон, собственно, это и запланировал с утра. Для того и попытался на чертово животное забраться.

Романтик херов.

В итоге ничего, кроме дополнительных шуток и иронично выгнутой брови старой ведьмы при виде его охренительно эпичной посадки на лошадь, не добился.

И вот теперь вообще неизвестно, чего дальше будет. Одно радует, что родители Деб в городе только завтра планируют быть, поэтому у них есть ночь. У него есть ночь, для того, чтоб немного прийти в себя, обрести пошатнувшуюся уверенность.

И показать зажравшимся ирландцам, что Уокеры – вообще не пальцем деланные. И предки у них, может, и не проповедники, как у некоторых, но трапперы в свое время были знаменитые.

И им похер было, уши волков приносить или скальпы индейцев.

И то, и другое добывали за раз.

Тут Шон себя поймал на этой дикой мысли и еще больше охерел.

Потому что никогда, ни при каких условиях в нем эта вот кровь предков не выползала. Хотя, в отличие от многих современных парней. Он знал, кто у него дед, и прадед и прапрадед. Прикольные были чуваки, кстати.

Тяга младшего братухи к лесу – это от них. И тяга самого Шона к железу и путешествиям – тоже от них, только по материнской линии.

Особенности жизни в маленьком городке.

Все друг друга знают.

И да, чужих тоже не любят.

Поэтому, посмотрим, братья Патрики, кто еще будет танцевать последним…

Внутри дома Шон оглядывается.

Ну, в принципе, так он и предполагал.

Нормальная обстановка обеспеченной семьи.

Хорошо, что Деб в таком выросла. Повезло ей.

И его дети тоже будут в таком расти.

От мыслей о детях его в очередной, уже непонятно какой за сегодня раз, торкает удивлением, и поэтому экскурсию по дому он благополучно пропускает.

– А вот тут моя комната, – Деб распахивает массивную дверь.

Шон заходит, оглядывается. Ну да. Комната принцессы, чего он ожидал? Папина гордость, мамина радость…

– Все оставили на прежних местах…

Деб проходит, трогает мягкие игрушки на комоде, кукол в разноцветных платьях. На большой заправленной кровати оставлена нежная девичья сорочка. Розовая такая. С оборками.

Шон смотрит на нее, затем переводит взгляд на Деб.

– Ой, – она мило смущается, сдергивает сорочку с кровати, мнет в руках. – Мама, как всегда…

– Надень.

Шон сам не верит, что говорит это.

Но факт: эта розовая хрень с оборками заводит. Дико.

– Шон…

Деб, похоже, не ожидала такого. Стоит, мнет рубашку, лицо полыхает. Шон сразу просекает, что, несмотря на явный треш просьбы… Она тоже заводится. Но не хочет признаваться.

Какая плохая девочка!

– Надень.

Деб отбрасывает в сторону сумку, снимает обувь.

Шон подходит к комоду, опирается на него. Смотрит.

Это не стриптиз, нисколько. Но заводит гораздо сильнее.

Деб неловко выпутывается из джинсов, под ними милые розовые трусики. Шон держит дистанцию. Разглядывает. Лицо у его малышки пылает уже, на жениха своего не смотрит, стесняшка.

Натягивает сорочку поверх белья.

И Шон роняет челюсть.

Розовое недоразумение до пят.

Полностью закрывает грудь, высокий пояс, рукава фонариком…

Сууука…

Дебби, с ее забранными в высокую гульку волосами, немного растрепавшимися после переодевания, в пунцовыми щеками и подозрительно блестящими глазами, в этой длинной сорочке выглядит, как леди девятнадцатого века.

Шон как-то разглядывал картинки в тюремной библиотеке. Точное попадание. Только высоких перчаток не хватает.

Нежная, невинная, собралась на… Как это у них называлось раньше? Бал? Да, собралась на бал.

Танцевать. Обмахиваться веером. Смеяться и кокетничать с подружками, такими же, как она, дочками местных богатеев.

Он, по сравнению с ней, пес дворовый, охотник, траппер в грязной одежде. Воняющий пылью дорог и лошадьми.

И не помышляющий не то, чтоб помечтать о такой девочке, а даже и о взгляде мимолетном. Готовый убивать за этот взгляд.

Они одни.

Она сбежала с бала.

Он ее нашел.

И вот что сделает неотесанный траппер с невинной девочкой, а?

– Иди сюда.

Голос звучит грубо. А как еще должен звучать голос охотника?

Деб, осознавая, что происходит что-то ужасно странное и интересное, идет. Медлит, полностью поддерживая игру в дочь богатого шерифа и бедного охотника.

Смотрит. В глазах волнение вперемешку со страхом.

Шон не выдерживает первый. Широко шагает, подхватывает ее под попку, резко, так что она взвизгивает от неожиданности, сажает на себя.

– Ну что, дочка шерифа, – хрипит он, утыкаясь носом в ее шейку и дурея от запаха возбуждения и страха, – потанцуем?

– С удовольствием, мистер Уокер, – шепчет она, мягко обхватывая его за плечи и прижимаясь, – только будьте осторожнее…

– Не обещаю, мисс, не обещаю…

Заниматься сексом на розовой постели принцессы, с нежной красавицей в тонком длинном платье…