Знакомство (СИ)

На этом месте Надюшка хмыкнула и включилась в игру. Она сказала, что можно было бы обойтись и без сестры с сиськами и без хриплого баритона. У тебя, говорит, свой голос нормальный. По поводу голоса я не стал спорить, а насчёт молоденькой медсестры возразил, сказав ей, что она ничего не понимает. Эта девушка символизирует собой то, за что дерутся мужчины на войне.

Надюшка не согласилась со мной. Она сказала, что мужчины на войне дерутся за Родину, а не за сиськи. Я, конечно, вынужден был согласиться, а она коварно так говорит, что, мол, в этом случае было бы правильнее, если бы шприц с морфием держала в руках какая-нибудь достойная пожилая женщина. Например, как на плакате «Родина мать зовёт!».

Я вспомнил тот плакат и ту суровую тётеньку, немного подумал над предложением Надюшки, и ответил ей. Сказал, что она, конечно, права, но всё же лучше было бы, если бы шприц в руках держала молодая и красивая девушка. Это, мол, символизирует красоту и молодость мира. И продолжение жизни тоже символизирует…

Надюшка ехидно спросила:

— И сиськи тоже символизируют?

Я упрямо подтвердил, что да, и сиськи тоже! Они тоже символизируют красоту мира. Надюшка кивнула и коварно предложила:

— Тогда пусть у неё будут сиськи, как у тёти Клавы из школьного буфета! Она тоже очень молодая. Ей ещё двадцати пяти нету.

У меня перед глазами появилась тётя Клава, и тут я дал слабину.

— Ладно, — говорю, — без медсестры, действительно, можно обойтись. Сдалась нам эта медсестра! Ну её совсем!

Мы оба затихли. Надюшка торжествовала очередную победу, а я раздумывал над тем, что она, конечно же, права. На той войне воевали не только красивые и молодые. Всякие воевали.

Вон, например, дядя Толя, безногий инвалид из соседнего с Надюшкиным подъезда. Красив ли он? Да нет, конечно! Особенно, когда напьётся и выбирается со своей гармошкой во двор. Ему даже из окон соседи орут, чтобы он потише пел. Но когда он на 9 мая побреется, наденет старенькую, выцветшую до белизны гимнастёрку, всю звенящую от орденов и медалей и выезжает на своей тележке на проспект, ему даже полковники честь отдают! Сам видел.

От этих мыслей картинка, которую я себе нарисовал, совершенно переменилась. На ней уже не было ни медсестры, ни генерала с коробочкой, а были только ампутированные ноги и боль. Слезы и сопли, впрочем, тоже остались. И танкист никуда не делся. Лежал на соседней койке и глухо стонал.

И тут я испугался. Я не чувствовал своих ног! Совсем! Резко усевшись, я схватился за лодыжки. Уф… Нет, показалось! Всё на месте!

Надюшка вежливо спросила меня, чего это я хватаюсь за ноги, а я процедил сквозь зубы, что у меня начались фантомные боли в ампутированных ногах. Она треснула меня по затылку своим учебником, обозвала дураком, и заявила, что фантомные боли могут возникнуть только у тех, у кого и в самом деле что-то ампутировали.

Я возразил на это, сказав, что, как известно, фантомные боли возникают в мозге человека, и если человек в состоянии представить себе, что ему ампутировали ноги, то он также в состоянии представить, что у него возникли фантомные боли. А если кто-то не в состоянии этого сделать, то он может спокойно заткнуться и читать дальше свой растрёпанный учебник истории.

Такого оскорбления Надюшка вынести, конечно же, не смогла и кошкой кинулась на меня сзади. Случилось сражение, в котором победителя не было, потому что мы оба выдохлись гораздо раньше. Когда мы, тяжело дыша, красные и взъерошенные снова лежали рядом на кушетке, Надюшка неожиданно спросила:

— Слушай, а почему все мальчишки постоянно только и думают, что о сиськах? Что в них такого…. - она замолчала, подбирая слово. — Почему они для вас… э-э-э… так важны?

— Ты не понимаешь…. - начал было я, но она тут же перебила.

— Если ты снова начнёшь про красоту мира, я тебя опять тресну по башке учебником! И если он при этом развалится, то ты будешь в этом виноват, ясно? И склеивать его придётся тебе!

— Ладно, — согласился я, — тогда просто потому, что это красиво!

— Чем больше, тем красивее? — не отставала она.

— Не-е-е… — неуверенно протянул я, — Не знаю… Мне, например, нравятся не очень большие. Например, такие, как у твоей мамы. Или, как у Наташи, маленькие.

— Почему?

— Ну откуда я знаю, почему? Красиво и всё! Вот, скажи, какая картина в Третьяковке понравилась тебе больше всех?

— Царевна лебедь. — быстро ответила она.

— Хм, ладно… Это неудачный пример. Мне она тоже больше других нравится. Кстати, вот у неё маленькие сиськи! Может поэтому мне и в жизни маленькие нравятся?

— Не ври! На той картине она стоит так, что её грудь вовсе не видно! Врубель писал её со спины! Я хорошо помню.

— Ну, ладно, пусть не видно! Но я всё равно думаю, что у неё маленькие сиськи, потому что иначе она бы мне не понравилась! И, вообще, не обязательно видеть весь предмет, чтобы получить о нём представление!

— Жалко, что у меня пока не растут, — вздохнула Надюшка, помолчав.

Я попытался утешить подругу.

— Не переживай! На следующий год обязательно что-нибудь появится. У Наташки вон в прошлом году тоже ничего не было, а сейчас, посмотри, как красиво!