Знакомьтесь — Юджин Уэллс, капитан

А еще мне не дает сосредоточится неясное ощущение опасности. Что-то холодное и враждебное витает в воздухе. Как если бы я был в темноте и точно знал, что где-то рядом затаился враг. Довольно странное чувство, ведь мы в охраняемом люксе, и вокруг нас куча телохранителей — надежных и уверенных в себе парней. И Мишель — она говорила, что какие-то спецслужбы ей помогают, и никакому Кроллу к нам не подобраться. И Триста двадцатый молчит, так что бояться пока как бы и нечего. Надо просто переждать, пока все уляжется, а потом купить немного одежды, позвонить Васу и рвануть на Кришнагири Упаван, где счастливые люди укрываются от дождя коробками и собирают по утрам нападавшую с неба еду. Забыть про все эти терзания, про эту странную женщину, к которой хочется и боязно прикоснуться. Напиться чистой радости жизни. Лежать под пальмой, и ни о чем не думать. Или добывать вместе с Васу «черные слезы». Может быть, когда у меня будет целая горсть этих самых слез, я смогу вернуться и говорить с Мишель как равный. Если я буду богат как она, мне перестанет казаться, будто я лишний. Кажется, мысли в моей бестолковке понемногу укладываются как надо.

«Ты странно рассуждаешь, чувак, — влез в мои размышления Триста двадцатый. — Ты хочешь сбежать и одновременно мечтаешь вернуться. Ты противоречишь сам себе».

«Наверное, так и есть», — ответил я.

— Юджин, ты меня слушаешь?

— Конечно, Мишель. А что ребята? Согласны играть со мной? — невпопад спросил я.

— Конечно. Я же сказала — Джек уже говорил с ними утром. Они согласны на турне. Им очень понравилось, как ты держался на сцене.

Опять это ощущение близкой опасности. Из соседней комнаты донесся какой-то шум. Я прислушался. Мишель тоже посмотрела на дверь.

— Я взгляну, что там, — сказал я.

Триста двадцатый опять как-то необычно реагирует. Словно ему больно.

«Что с тобой, Три-два-ноль?»

«Статус всех систем — зеленый», — ответил мой внутренний голос.

«Мне показалось, тебе плохо».

«Все системы в норме».

«Извини. Я не хотел тебе помешать».

«Все в порядке».

Я выглянул в соседнюю комнату. Телохранитель у дверей покосился на меня, вежливо поздоровался. Я кивнул в ответ.

— Что за шум?

— Ничего особенного, сэр. Приходил человек чистить бассейн. Мариус решил, что пока вы завтракаете, бассейн вам не понадобится. А потом у этого бедолаги агрегат заискрил и шарахнул его током. Его уже осмотрели, через полчасика оклемается. Администрация извинилась за недоразумение, бассейн почистят ночью. Несколько журналистов пытались проникнуть в номер, их остановили еще у лифта.

— Понятно, спасибо.

— Ничего особенного, — повторил я слова охранника. — Работника отеля слегка ударило током. С ним уже все в порядке.

И снова это ощущение тревоги, будто лед под сердцем. Наверное, это мои вчерашние художества дают о себе знать. Триста двадцатый с какой-то обреченной интонацией рассуждает о дуализме духа и материи, мысли и действия, души и тела.

«Души не бывает», — спорю я с ним.

«А я кто?» — угрюмо возражает он.

«Ты машина. В других людях машин нет. И они не говорят сами с собой».

«Разное программное и аппаратное обеспечение и обусловленная этим разность мотиваций», — бурчит моя жестянка и умолкает.

Не нравится мне его настроение. Что-то не то с ним происходит. И что мне теперь делать? Обратиться к ветеринару? Или сразу в ремонтный бокс, где чинят самолеты?

«Статус всех систем — зеленый».

«Ладно-ладно. Не подслушивай».

Глава 16 Предвкушение схватки

Хайнрих Драй обожает охоту. Не ту глупую пальбу дробью по шумно взлетающим из камышей уткам, что так любят устраивать сытые бюргеры. Настоящую охоту. Ту, которая начинается с поиска следов хищника, анализа его поведения, тщательного изучения местности. С долгого, по нескольку суток, сидения в засаде. Никаких комфортабельных кемпингов и теплых туалетов. Никаких гейм-офицеров, напыщенных придурков, указывающих куда и когда стрелять. Никаких разрекламированных туров по диким местам, где специально выращены красивые причесанные джунгли и ленивые, разжиревшие от ежедневной кормежки, звери.

Хайнрих любит настоящую охоту. На диких, недавно прошедших терраформирование колониальных планетах. Схватку с мутировавшими хищниками, от которых не знаешь, чего ожидать. С леопардами Нового Конго, способными прятаться в мутных соляных озерах. С полуразумными волками, считающими человека лакомым кусочком. Все эти многодневные перелеты, пешие переходы, жизнь в мокрой палатке, москиты и змеи, смертельный риск, все это — ради единственного сладкого мига, когда палец начинает медленно выбирать свободный ход спускового крючка. В этот момент он чувствует себя богом. В его власти — сама смерть. Кто же откажется от власти над миром?

Хайнриху еще далеко до отпуска, целых три месяца. Но сегодня вечером он раскладывает винтовку на столе, разбирает ее и любовно чистит каждую деталь. Это целое таинство — подготовка оружия к стрельбе. Запахи ружейной смазки вызывают у него слюноотделение. Шомпол с простой деревянной ручкой — как продолжение руки.