Знакомьтесь – Юджин Уэллс, Капитан

Ступени под нами потеряли форму, словно оплыли. Вместо перил – скрюченные оплавленные обрывки. Лужи застывшего металла на полу. Дрожит раскаленный воздух. Надо полагать, тут побывала плазменная граната. У треснувшей от жара стены – наполовину превращенное в пепел обугленное тело. Сквозняк сдувает с него серые хлопья. Звездное небо. Запах свободы. После вони пороха вперемешку со сгоревшим пластиком, ночной воздух кажется мне пряным, будто сдобренным восточными благовониями. Край крыши полыхает, закрывая полнеба хвостом черного дыма. Всюду на выщербленной посадочной площадке – разбросанные как попало тела в черном, смешанные с кусками бетона.

– Сэр! Мэм! Лейтенант Бок, Имперская Морская Пехота. Выполняю задачу по вашей эвакуации! Сопротивление противника подавлено! Поступаю в ваше распоряжение, сэр! – козыряет выбежавший откуда-то очередной морпех, совершенно неотличимый от окружающих.

Меня, наконец, ставят на ноги. Растерянная, измятая Мишель – рядом со мной. Ошарашено оглядывается, вроде не верит в происходящее. Улыбается мне почему-то виновато. Двое на дальнем конце крыши бьют вниз через ограждение.

– Уходим, лейтенант, – говорю я. – Отвечать на огонь.

– Есть, сэр! – и нас снова подхватывают под руки и несут к темно зеленой туше десантного бота с подкопченными боками. Перед тем, как меня по языку короткой аппарели вносят в пахнущее резиной нутро, успеваю заметить несколько выбитых ячеек брони.

Нас грубовато опускают в жесткие кресла. Со стуком прижимают страховочными скобами. Топоча армированными ботинками, бойцы организовано вбегают парами, падают, вколачивая стволы в держатели, рвут вниз страховочные скобы, замирают. Вносят раненых. Укладывают их в специальные боксы по бортам, предварительно в момент раскидав бронированную скорлупу с неподвижных тел. Мишель наблюдает за этой организованной суетой с открытым ртом. Последняя пара делает залп прямо с аппарели. Одновременно с их выстрелами палуба под ногами вздрагивает и заваливается набок. Весь процесс занимает меньше минуты. Слаженно работают парни. Ощущаю невольное чувство гордости, точно я один из них. Что-то давно забытое шевелится внутри. Или это ностальгия Триста двадцатого? Упруго-вибрирующее гудение закладывает уши. Ладонь Мишель находит мою руку. Крепко ухватывает меня за палец. Поворачиваю голову. Молодец, хорошо держится. Испачканное копотью лицо подчеркнуто спокойно. Хотя я-то вижу, как стиснуты ее зубы.

Морпех с едва заметным крестиком на груди – медик, склоняется надо мной, качаясь на широком привязном ремне. Протирает мне лицо чем-то едко пахнущим. Лоб сначала вспыхивает огнем, потом начинает неметь. Тычет мне в шею жало диагноста. Обращается со мной так, будто я разобранный пулемет, не иначе.

– У вас спина задета, сэр, – говорит он. – Вкачу вам немного боевого. Одновременно и кровь остановит.

Я не успеваю понять – спрашивает он или утверждает, как пневмошприц уже обжигает руку. Непроизвольно вздрагиваю. Мишель сжимает мой палец. Заглядывает мне в глаза. Ее ладонь прохладна и суха. Я киваю ей успокаивающе. Лица вокруг вдруг приобретают четкость. Исчезает шум в голове. Тело становится легким. Кажется: расправь я плечи – и страховочная скоба не выдержит напора моих мышц. Воздух струится жидким серебром. Раскаленный и прохладный одновременно. Медик нахлобучивает на меня легкий шлем. Жестом показывает на микрофон. Я отмахиваюсь – учи ученого!

– Есть подключение к бортовой сети, – докладывает Триста двадцатый. – Задействован боевой стимулятор.

– Сэр, какие будут распоряжения? – раздается в голове голос лейтенанта. Нас снова сильно качает – бот закладывает крутой вираж.

– Возвращаемся на корабль. Что за судно?

– «Протей», легкий крейсер, Третья эскадра, Первый Колониальный флот, сэр!

– Как только сможете начать разгон – уходите.

– Понял, сэр!

– Дайте мне внешний обзор.

– Выполнено.