Знакомьтесь — Юджин Уэллс, Капитан

— Так-то оно так. Только лучше бы тебя забрал более подготовленный пилот. А не человек, который за час до полета прошел процедуру удаления алкоголя из крови. Ты в курсе, что его самолет отказывался ему подчиняться? Реакция отторжения или что-то такое. Я в ваших терминах не очень. Пока он не вернулся, места себе не находила.

— Выходит, это ты меня вытащила?

— Выходит, что так, — улыбается она.

— Ты бросила все свои дела и начала заниматься каким-то отставным пилотом?

— Ты мой друг, — просто отвечает она. — Однажды ты доказал мне, что готов ради меня на все. Кем же я буду, если не помогу тебе выбраться?

— Ты всех друзей так выручаешь? — спрашиваю я, краснея.

— У меня еще были причины. Веские. Давай закончим об этом, хорошо? Ты здесь и ты жив. Это главное.

Вот черт! Слова все куда-то подевались. Как ей передать, что я чувствую? Триста двадцатый силится подсказать что-то.

— Мишель… — я зачем-то сглатываю. — Мишель, я не знаю, что тебе сказать…

— Т-с-с, — она легонько прижимает пальчик к моим губам. Улыбается. — Лучше помолчим. Пока ты лишнего не наговорил.

— Конечно, — говорю я.

Чувство, которое толкнуло нас в объятия друг другу у трапа, куда-то испарилось. Не хватает какого-то толчка, чтобы встать и обняться по-настоящему. Да и она в себя пришла. Старательно держит дистанцию.

— Скоро прилетает «Либерти», — тихо говорит она.

— Здорово, — отвечаю.

— Ты улетишь со мной?

— Наверное.

— Почему не «да»?

Откуда мне знать? Она как привидение. Появляется и сразу исчезает. А я остаюсь. И не могу себе простить, что она не рядом. Это здорово неприятно, чувствовать, что нельзя к ней прикоснуться. Что у нее есть какие-то свои дела. Муж, наконец. Поэтому я просто пожимаю плечами.

— А если я скажу, что мне нужна помощь?

— Помощь? От меня? — удивляюсь я. — Тогда — без вопросов. Полечу. Расскажешь мне, в чем проблема?

— Позже. Когда прилетим. Это имперская планета. Зеленый Шар. Очень комфортная, тебе понравится.

— Почему не Рур? Ты же вроде бы там живешь?

— Есть причины, — неохотно говорит она. — А ты куда собирался?

— Вообще-то на Кришнагири.

— Если ты о своей посылке, то есть тысяча способов ее передать.

— Да нет. Просто, я собирался туда, чтобы…

— А, ты об этом… — Она скучнеет. И как-то неуловимо твердеет внутри. И я понимаю, что только что обидел ее. Только не знаю, чем именно. Я только хотел сказать, что обещал своему другу искать вместе с ним «черные слезы». И что стану богатым. И тогда мне будет нетрудно видеться с ней.

Мишель закусывает губу. Кивает.

— Ах да, я и забыла, — говорит преувеличенно ровным голосом.

— О чем ты забыла? Я только хотел тебе сказать…

— Юджин, — прерывает она. — Я все помню. Ты мне рассказывал. Я не думала, что это так важно для тебя.

— Достаточно важно.

Мой желудок начинает громко протестовать от голода. Так громко, что она слышит.

— Прости меня. Ты же голоден. Пойдем в бар, съедим чего-нибудь?

— Хорошо, — убито соглашаюсь я. И плетусь рядом, не решаясь взять ее за руку. И гадаю, что я не так сказал? Все же я действительно идиот. Вечно ляпну что-то этакое, от чего нормальные люди или смеются или бегут от меня, как ошпаренные.

— Кажется, ты прав, — задумчиво соглашается Триста двадцатый. И еще добавляет: — Еще мне кажется, что я становлюсь идиотом вместе с тобой, чувак.

— Нахватался словечек.

— Мне нравится. Емкое определение. Означает приязнь к человеку, к которому обращаешься.

— Ты изменился, дружище.

— Я знаю. Мне нравится меняться.

Глава 4 Старые друзья

— Давай пройдемся по кораблю? — предлагаю я после обеда. — Познакомлю тебя с друзьями. Они нормальные, клянусь! Не те, что ты видела, — добавляю, заметив ее недоверчивый взгляд.

Она соглашается только из вежливости. Все равно тут делать больше нечего.

— Пойдем в машинное. Там Кен должен быть. И Пятница. Они меня от крыс спасли.

— От крыс? — поспевая за мной, удивляется она. — Как это?

— Ну, меня за неподчинение приказу в Восьмой ангар сунули. Он законсервирован. Это место тут такое, вроде гауптвахты.

— И что дальше?

— Ну, а там крысы. Огромные такие. Чуть не сожрали меня. У меня до сих пор все ноги в шрамах. Кен меня спас. Он там жил очень долго. Его за самогон наказали.

— А что такое самогон?

И я, стараясь пропускать самые откровенные сцены, рассказываю ей про Петра Крамера. Про спасение Милана. Про бой с охраной. И про сражение с крысами. Не говорю только про Триста двадцатого. Иначе она окончательно от меня отвернется. Кому нужен друг-мутант? Получеловек-полумашина. Рассказываю про Кена. И про умного Пятницу. Про то, как ходил в шубе из крысиных шкур. И как Кена потом в машинном отыскал. В общем, столько всего понарассказывал, что нормальному человеку в это трудно поверить. Вот и Мишель так же. Думает, что я преувеличиваю. Вижу по ее глазам. Тогда я останавливаюсь и расстегиваю липучки на голени. Демонстрирую ногу в шрамах.

— Как же ты выдержал? — спрашивает она. Вот черт. Не хватало, чтобы она меня жалеть начала.

Смеюсь.

— Как обычно. С трудом.

Она только качает головой.