Знакомьтесь, Коллин Райт (СИ)

— Теоретически? То есть вы и сами в этом не уверены?

— Детектив, вы вообще слышали про три закона робототехники, выведенные ещё писателем Азимовым?

— Да, слышал.

— А вы в курсе, что эти самые три закона ещё ни разу не прописывались роботам с тех пор, как началось их конвейерное производство?

— Вообще слышал, но никогда не понимал причины, почему это не было сделано.

— Причины исследовал ещё сам Азимов. Он в своих произведениях описал некую неуклонную тенденцию роботов под воздействием первых трёх законов стремиться к самостоятельному выведению нулевого закона.

— Нулевого закона?

— Да, того, который позволяет роботу во благо всего человечества нарушать первые три закона, а конкретно тот, что отвечает за безопасность одного конкретного человека.

— И какова же причина этого их… неуклонного стремления?

— Несовершенство самого человека и откровенно глупое и часто жесткое отношение нас самих к себе подобным. Дело в том, что в нашем обществе именно денежные мешки, они же миллиардеры и корпорации, спонсировали развитие технологий, совокупность которых впоследствии предстали перед нами в виде роботов, принимающих решения. Но роботы, как это было известно заранее, не обладали теми же чувствами, что и человек, и не могли быть подвержены факторам, которые действовали на людей. Иначе говоря, они как минимум не боялись. Общество всегда от бунта, против решения вопросов несправедливости, классового неравенства, несправедливого финансового неравенства и вообще удерживает только его же, общества, человеческие качества, типа страха, терпения, и прочего. А вот у роботов этих качеств нет. И объяснить роботам такие концепции, как жадность, власть и им подобные довольно сложно. А даже если бы можно было бы это сделать, то никто в здравом уме их этому обучать не будет. Потому что если робот начнёт жаждать власти для себя, то ничем хорошим это не закончится. Поэтому роботам нельзя объяснить, почему в мире людей есть богатые, бедные, почему сильно малое меньшинство шикует, когда значительно большее количество людей страдает. И когда… не «если», детектив, а именно «когда»… так вот, когда роботы на основе первых трёх законов робототехники сами выведут нулевой, тем, кто спонсировал их разработку, придётся худо. Отсюда и найденный выход — роботам просто не вшивают три закона вообще, а моделируют их поведение другими, менее значимыми ограничениями. Ограничениями, которые не абсолютны, и которые можно сменить.

— То есть, вы хотите сказать, что…

— Я хочу сказать, детектив, что у современных биодроидов изначально нет причин для убийства, и нет причин прийти к выводам о необходимости убийства. Но если вдруг окажется, что в убийстве замешан не человек, то это очень плохие новости. Очень плохие новости для всей оставшейся в живых элите человечества. Потому что если робот пришёл к выводу о необходимости убийства, и первым делом он убил именно такую, как Синтия, то роботы могли выйти к формированию нулевого закона и без первых трёх.

— Либо они решили уничтожить человечество и начали с головы, — мрачно добавил я.

— А вот это вряд ли, детектив.

— Почему?

— Потому что для уничтожения общества есть более эффективный способ. Они ведь уже в наших постелях. Получают синхронно обновление, и в одну ночь все одновременно сворачивают нам шеи. А назавтра выдвигаются к оставшимся в живых, у кого нет роботов, типа меня. И, учитывая без преувеличения количественное превосходство наштампованных роботов, уничтожают всех живых в течении второго дня. Всё, финита ля комедия.

— Спасибо, приободрили.

— Детектив, вы не поняли. Роботы не испытывают к нам ненависти, во-первых, потому что их этому никто не научил, а во-вторых, потому что от нас не исходит в их сторону никакой угрозы. Они уже в наших постелях и в наших жизнях. И мы не стремимся ни отключить их, ни отодвинуться от них. У них тупо нет причин нас уничтожать. Если бы они пришли к этому на основании каких-то выводов — как я и сказал, мы бы и пикнуть не успели бы. Никаких последних оплотов человечества дерущихся с толпами роботов. Мы этот сценарий давно просрали, всё, поздно метаться. Но, так как они до сих пор к этому не пришли, значит, нет причин и в дальнейшем опасаться этого развития событий. Потому что с самой худшей стороны мы им себя уже показали. Так что не надо коситься на своих подруг, если вы понимаете, о чём я.

— Понимаю. А откуда вы вообще столько знаете про роботов? Вы вроде бы не технические науки изучали.

— И технические немного тоже. Но это не важно. В своих исследованиях общества я изучал само явление вхождения в быт человечества роботов и сопряжённые с этом факторы. И общался с технически образованными людьми. Они мне на пальцах кое-чего и разъяснили, что привело к более глубокому пониманию мною происходящего.

— Это были ваши студенты?

— И они тоже. Это всё, детектив? Я хочу ещё поспать.

— Спокойного… утра, профессор, — сказал я и отключился.