Знакомьтесь: МУР

Рынок занимал огромную площадь в пять гектаров, окруженную тесным кольцом магазинов, лавок, пивных, трактиров и просто распивочных. Но славился он на всю Россию своей толкучкой. Тысячи людей с утра и до позднего вечера толкались на пяти гектарах между сотен временных палаток и рядами разложенного прямо на мостовой старья. В этой толпе уверенно чувствовали себя десятки карманников, барышников и мошенников.

Недобрую славу рассадника преступности в Москве вместе с Хитровкой и Чернышами по праву делили Ермаковка в Орликовом переулке, Морозовка на Таганке, чердаки Бахрушевских домов в Козицком переулке, владения Солодовникова на 2-й Мещанской улице и десятки им подобных мест — средоточий бездомных и безработных, нищих и беспризорных.

Вот и окончилась наша воображаемая прогулка по центру дореволюционой Москвы с помощью старых московских путеводителей. Этот более чем двухмиллионный город в канун Великой Октябрьской социалистической революции был не только крупнейшим экономическим, политическим и культурным центром России, но и столицей российского преступного мира.

Дореволюционные издания нередко представляли Москву, в отличие от шумного и чопорного Петербурга, тихим и добропорядочным городом, а москвичей — двойниками героев бессмертных творений А. Н. Островского, сошедших с подмостков Малого театра. Однако в традиционно степенном купеческом центре России, с его богатыми лабазами, ухоженными церковными и монастырскими подворьями, за фасадом внешнего мещанского благополучия с кисейными занавесочками на окнах и геранью на подоконниках существовала и другая Москва. Многолюдная, с шумными рынками и грязными толкучками, сотнями кабаков и трактиров, вонючими ночлежками и притонами. Здесь царили свои нравы и обычаи, действовали свои законы.

Боярская, а позднее купеческая Москва еще со времен Ваньки Каина — знаменитого преступника, вымогателя и провокатора первой половины XVIII века, славилась своими «татями», «душегубами», аферистами. С годами в городе сложилась особая каста людей, живущих только преступлениями.

Советское правительство с первых же шагов социалистического строительства, наряду с созданием правоохранительных органов нового типа, уделило большое внимание организации изучения преступного наследия прошлого, живучести его в новых социальных условиях. В ряде крупных городов были образованы кабинеты и клиники по изучению преступности и личности преступника. Наиболее плодотворно работа эта проводилась в Москве, где к ней были подключены не только юристы, но и психологи, медики, ученые других специальностей.

Выводы и рекомендации ученых стали хорошим методическим подспорьем для службы уголовного розыска молодого Советского государства. Нам же работы криминологов тех лет помогают сегодня понять специфику ушедшего в безвозвратное прошлое такого негативного социального явления, каким была профессиональная преступность, и более четко представить то наследие буржуазного общества, в борьбе с которым складывался МУР.

Перелистаем страницы некоторых трудов того периода. Старейший советский криминолог М. Н. Гернет в предисловии к книге «Преступный мир Москвы» дает характеристику преступной воровской среде:

«Коль скоро преступления становятся профессией, с нею происходит то, что происходит со всякой профессией, что происходит во всяком труде. Профессиональная преступность знает разделение «труда» и бесчисленные категории «специалистов», знает своих «рабочих» и своих «предпринимателей», имеет свою «профессиональную» честь и свою «солидарность»».

Это определение целиком и полностью применимо к характеристике профессиональной преступности в целом, к любому из ее видов.

Другой известный в прошлом ученый, профессор В. Л. Санчев отмечал, что