Знакомый незнакомец

– Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить нечто подобное. Почему бы тебе не отдохнуть?

Эви шмыгнула носом и кивнула. Она не хотела отдыхать, но не стоит, чтобы Ричард сидел здесь и наблюдал, как она ревет, словно маленькая.

Она снова сглотнула слезы.

– Ты прав. Мне лучше отдохнуть. Спасибо за то, что пришел повидать меня. И пожалуйста, сообщай мне… обо всем.

Ричард встал, поцеловал ее в лоб и протянул свой носовой платок. Она с благодарностью приняла предложенный дар и наскоро промокнула слезы. Глядя вслед удалявшемуся брату, она сжала в кулаке квадрат тонкого полотна и велела себе перестать плакать.

Но это было легче сказать, чем сделать.

Сумерки уступили место ночи, и в воздухе похолодало. Бенедикт почти час неподвижно стоял среди деревьев, не сводя глаз с мигавшего света в одном из окон второго этажа. После отъезда из поместья он почти добрался до деревни, прежде чем неожиданно для себя повернул Брута и помчался назад. Он не смог этого сделать. Не смог уехать, не повидав ее.

После долгого, богатого событиями дня семья, похоже, рано удалилась на покой. Свет гас в одном огне за другим, и только Эви, очевидно, еще не спала. Сейчас или никогда.

Надежно привязав Брута, Бенедикт пошел к дому. При этом он постарался держаться подальше от конюшни и пригнулся пониже.

Насколько он знал, Барни был по-прежнему заключен в кладовой. На допрос ушел почти час, и Бенедикт не был особо вежлив, но зато получил требуемую информацию от едва пришедшего в себя и стонущего от боли убийцы, ставшего информатором.

То, что он узнал, было еще хуже ожидаемого. Собственный брат нанял Барни найти его. Бенедикта увидел в деревне один из людей Рено. Тот убегал в предутреннем мраке так быстро, словно его преследовали гончие ада. Боясь, что Бенедикт может все испортить, Генри послал Барни, чтобы позаботиться о Бенедикте.

Осталась ли хоть капля человечности в Генри, с которым они играли в детстве?

Если верить Барни, брат находится поблизости. Нед рассказал о встрече в пабе, которая произошла несколько дней назад. Очевидно, Генри остановился в редко посещаемом особняке, служившем охотничьим домиком в одном из его поместий, приблизительно на полпути между Хартфорд-Холлом и Лондоном. Бенедикт смутно припоминал, что его как-то привозили туда в восемь или девять лет, прежде чем отец выстроил новый домик на более богатых угодьях одного из поместий.Бенедикт вышел из кладовой и очень удивился, увидев ожидавшего в конюшне Ричарда. Бенедикт мрачно кивнул. Ричард коротко бросил «удачи», прежде чем вернуться в дом и оставить друга наедине с его планами. Он оценил и пожелание, и невмешательство Ричарда в его дела. Вряд ли Ричард поспешит к нему на помощь после случившегося. Но Бенедикт был рад тому, что предоставлен себе. Он должен сделать это в одиночку.

И теперь он снова действует за спиной Ричарда. Черт, он просто начинает себя ненавидеть. Но ничего не поделаешь. Он должен увидеть Эви собственными глазами, убедиться, что она выздоравливает, что о ней заботятся… прежде чем идти дальше.

Приблизившись к дому, он решил проверить двери библиотеки. Осторожно повернул ручку. К его удивлению, дверь оказалась незапертой. Кто бы подумал, что удача хотя бы однажды окажется на его стороне?

Он осторожно открыл дверь и скользнул внутрь. Прокрался через дом, поднялся по лестнице и остановился перед дверью спальни напротив комнаты Ричарда.

Остановился.

Кровь билась в ушах, поэтому он вздохнул, чтобы успокоиться, поднял руку, повернул медную ручку.

Эви давно следовало бы спать, но она ворочалась в постели, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. Было поздно, и она провела кошмарный и изматывающий день. Плечо хоть и не слишком, но все же ощутимо болело, и тупая пульсация в ребрах не давала покоя. Наверное, во сне стало бы легче. Но она просто не могла успокоить мятежный разум.

Книга, которую она пыталась читать, нисколько не отвлекала и теперь лежала на постели рядом с Эви. Собственно говоря, не стоило и беспокоиться. Она так тревожилась, что мысль о том, чтобы сосредоточиться на чем-то столь банальном, как книга, казалась смехотворной.

Эви со вздохом подалась вперед, чтобы задуть свечу, но шум у двери остановил ее.

Что там?

Эви думала, что все уже спят.

С трудом приподнявшись, она недоуменно наблюдала за открывающейся дверью.

О Боже, неужели преступник сбежал? Ею овладел страх. Когда в комнату скользнула темная фигура, Эви охнула, и вошедший круто развернулся.

Бенедикт!

Она инстинктивно села, потревожив плечо, и вскрикнула от боли. Бенедикт метнулся к ней.

– Эви! – встревоженно прошептал он. – Тебе плохо?

Он сжал ее лицо, словно для него этот жест был вполне естественным. Жар его ладоней ошеломил ее, и на несколько секунд все мысли вылетели из головы. В этот момент его прикосновение утешало, радовало, дарило счастье…

Укол боли в плече, когда она подняла руку, чтобы накрыть его ладонь, был подобен ведру ледяной воды. Ее потрясение уступило место гневу. Эви дернула головой, и Бенедикт немедленно уронил руки и выпрямился.